- Почему? Когда я могу застать его дома? Я поговорю с ним лично. Не вижу ни одной причины, по которой он откажется от страхования.
- Зато я знаю, - сказала миссис Кемпер.
- Какая же?
- Он мертв вот уже двадцать семь лет, - ответила вдова.
Вслед за сим мистер Ганн раскланялся и вернулся в свой офис. Вдова кому-то рассказала эту историю, вероятно, кому-то из Магрудеров, ибо вскоре она стала известна всему городу, и те, кто пострадал от рвения мистера Ганна, теперь упивались его конфузом. Поскольку это было первым поражением в его карьере, неудивительно, что некоторые его враги поспешили нанести ему несколько весьма чувствительных ударов. Самая ядовитая атака, однако, была предпринята Аргусом. Она последовала со стороны, как мне кажется, нашего замечательного медика, доктора Тобиаса Джонса, невзлюбившего Ганна, поскольку он убеждал застраховавшихся лиц обращаться за медицинской помощью к его конкуренту, доктору Бриндли. Статья называлась
<p>
ЖИЗНЬ СТРАХОВОГО АГЕНТА</p>
Его звали Бенджамин П. Ганн, и он был агентом компании по страхованию жизни. Он наведывался ко мне в офис четырнадцать раз за утро, чтобы убедить меня приобрести страховой полис. Он подстерегал меня на улице, в церкви, в моем собственном доме, пытаясь всучить этот самый полис. Если я шел в оперу, мистер Ганн покупал билет на место, расположенное рядом со мной, и весь вечер жужжал у меня над ухом, рассуждая о внезапной кончине и преимуществах десятилетнего полиса. Если я садился в железнодорожный вагон, в него тут же врывался мистер Ганн, садился рядом, доставал таблицы смертности и вещал, каким образом я могу сколотить состояние на своей страховке. Если я шел обедать в ресторан, моим соседом за столиком непременно оказывался мистер Ганн, рассказывая восхитительный анекдот о человеке, который накануне своей смерти застраховал жизнь на пятьдесят тысяч долларов. Когда я присутствовал на похоронах близкого мне человека, в тот момент, когда гроб опускали в землю, а я вытирал слезы, то услышал шепот; повернувшись, я обнаружил неуемного мистера Бенджамина П. Ганна, который говорил: "Бедный Смит! Я хорошо знал его. Он застраховался в нашей компании на десять тысяч. Теперь его вдова получит кругленькую сумму. Позвольте узнать ваше имя. Вы не желаете застраховаться?"
Он преследовал меня всюду, пока, наконец, не надоел мне настолько, что, в одним прекрасный вечер, я уехал в один отдаленный город, в надежде избавиться от него. Спустя две недели я вернулся домой, было около часа ночи. Но стоило мне только улечься в постель, как раздался звон дверного колокольчика. Я выглянул; на пороге стоял Ганн и еще один человек. Мистер Ганн заметил, что ожидал моего возвращения, и подумал, что я вернулся именно за тем, чтобы получить страховой полис. Он сказал, что привел с собой доктора, что тот меня осмотрел на предмет заключения договора, не откладывая дела в долгий ящик. Я был слишком возмущен, чтобы ответить. Я с шумом захлопнул окно и лег спать. Когда после завтрака я открыл входную дверь, то оказалось, что мистер Ганн и врач сидят на крыльце, ожидая моего выхода. Они провели здесь всю ночь. Стоило мне выйти, как они тут же схватили меня и попытались раздеть прямо на тротуаре, чтобы учинить осмотр. Я вырвался и заперся на чердаке, отдав строгий наказ никого не впускать в дом, пока я не спущусь вниз.
Но Ганна оказалось не так-то легко сбить с толку. Он арендовал дом по соседству, и расположился в прилегающем к моему чердачном помещении. Как только он обосновался, то сразу начал стучать в перегородку и вопить: "Ей! Вы меня слышите? Как насчет полиса? Не хотите ли получить его прямо сейчас?" После чего поведал несколько бородатых анекдотов о людях, померших сразу же после выплаты первых взносов. Но я старался не обращать на него никакого внимания и не производить ни малейшего шума. Он на некоторое время замолчал.
Внезапно дверь моего чердака, ведущая на крышу, была сорвана; взглянув наверх, я обнаружил Ганна и доктора, с ломом и таблицами для страхования, намеревающимися спуститься ко мне по лестнице. Я сбежал из дома и спрятался в пресвитерианской церкви, располагавшейся рядом, заплатив пономарю двадцать долларов, чтобы он позволил мне забраться на шпиль и обосноваться там. Я обещал ему еще двадцать долларов, если он никого не пропустит к этому шпилю в течение недели. Благополучно водрузившись на высоте триста футов от земли, я, наконец, почувствовал комфорт при мысли, что оставил Ганна с носом и решил, что останусь здесь, по крайней мере, на месяц.
Примерно через час, в то время, как я любовался прекрасными видами, раскинувшимися на западе, я вдруг услышал неясный шум по другую сторону шпиля. Я огляделся и обнаружил мистера Бенджамина П. Ганна, подкрадывавшегося ко мне с другой стороны шпиля на воздушном шаре, в сопровождении врача и таблиц страхования жизни по системе Тонтина. Как только Ганн достиг шара, на котором я сидел, он закрепился на шпиле и устроил мне допрос: в каком возрасте умер мой отец, и не жаловалась ли какая-либо из моих тетушек на болезни печени.
Не тратя попусту время, я сполз с колокольни на землю и первым же поездом уехал из Миссисипи Валлей. Через две недели я уже был в Мексике. Я решил осмотреть местность и оттыкать какое-нибудь дикое место в горах, куда Ганн ни за что на свете не решится сунуться. Я сел на мула и заплатил проводнику, чтобы он провел меня к вершине вулкана Попокатепетля. У подножия горы мы были в полдень. На подъем затратили около четырех часов. Когда до вершины оставалось совсем немного, я услышал голоса, и, когда обогнул преграждавшие видимость валуны, то обнаружил мистера Бенджамина П. Ганна, сидящего на самом краю кратера; он словно магическое заклинание твердил правила страхования, сверяясь с таблицами смертности, в то время как врач, стоя в нескольких шагах от него, готовился к проведению осмотра. Мистер Ганн поднялся, заявил, что рад видеть меня и что мы, наконец-то, можем спокойно обсудить условия моего страхования, не опасаясь, что нам кто-нибудь помешает. В припадке ярости я толкнул его в кратер и слышал, как он с глухим стуком приземлился где-то в тысяче футов ниже. Когда он ударился о дно кратера, я услышал голос, выкрикивающий что-то о "выгодности страхования", но гора внезапно содрогнулась, из кратера показалось облако дыма, и больше я ничего не слышал.
Однако в следующий четверг началось извержение, и первым, что было выброшено из кратера, оказался Бенджамин П. Ганн, обожженный, с опаленными волосами, с обильной испариной, но по-прежнему активный и готовый к работе. Если мне суждено быть убитым, я уверен, что мистер Ганн совершит самоубийство, чтобы последовать за мной в иной мир со своим полисом.