Банкет продлился до четырех часов утра, политики произносили речи, оркестр время от времени принимался играть в столовой в самой сумбурной манере. В моем доме в течение ночи стоял такой шум, что уснуть можно было только плотно прикрыв окна.
В четыре часа утра раздался пронзительный звонок; спустившись, чтобы установить причину визита в столь неподобающий час, я обнаружил судью Питмана. Он почти обезумел от негодования.
- Аделер, - сказал он, - эти парни крушат мебель и все, что попадает им под руку. Миссис Питман перепугана до смерти. Не могли бы вы помочь мне выкинуть их вон?
- Почему бы вам заодно не позвать пару полицейских? Они прибудут, пока я одеваюсь, и мы все вместе посмотрим, что можно сделать.
К тому времени, как я был готов, Питман прибыл с полицейским, и мы направились к нему в дом. Когда мы вошли, капельмейстер сидел на лестнице, пьяный донельзя, держа во рту ручку зонта, и тщетно пытался извлечь из него звуки, одновременно перебирая пальцами его ребра жесткости. Мистер Кули обнаружился в углу гостиной, подпиравшим стену и обсуждавшим вопросы тарифов Даниэля Уэбстера с гипсовым бюстом Питмана, предлагая исправить их относительно местного опциона. Еще один политик сидел на ковре и плакал, объяснив это тем, что девичья фамилия его жены была Маккарти; пока полицейский пытался его поднять, произошло боевое столкновение между барабанщиком и человеком из Уилмингтона, во время которого барабанщик был брошен на трюмо, а затем, окровавленный, брошен на ковер. Всю компанию удалось вытащить из дома, только когда часы на церкви пробили шесть, после чего Питман улегся спать с чувством непреодолимого отвращения к политике и политикам.
Тем не менее, он остался кандидатом. Но пообещал бежать, если дело дойдет до того, что его выберут.
- Эта серенада обошлась мне очень дорого, - сказал мне судья спустя день или два. - Но, кажется, мистеру Кули она обошлась еще дороже, поскольку вчера он явился ко мне со счетом за выставленное угощение.
- Но мне показалось, что он организовывал ее за свой счет?
- Именно так он и поступил. А теперь говорит, что, конечно, действует исключительно в моих интересах. "Кандидаты, - говорит он, - всегда за все платят сами". Я оплатил счет, но предупредил Кули, что если он опять попробует затащить своих головорезов ко мне в дом, я всех вышвырну вон. Он собирался устроить еще одно собрание, но я и от первого не жду ничего, кроме неприятностей со стороны общества трезвости.
- Надеюсь, что все для вас закончится благополучно, хотя, признаюсь, теперь мне жаль, что вы в это ввязались.
- Что делать, - ответил судья, - но у меня правило: никогда не отступать, особенно, если ты баллотируешься в законодательный орган. И если я буду избран, то буду служить своей стране честно, во все время пребывания на службе. После этого я вернусь домой с чувством выполненного долга. Более того, я уверен, что если я буду выбран в законодательный орган, то он будет самым достойным из всех, прежде избиравшихся. Запомните мои слова!
Результатом выборов стало то, что он был избран большинством голосов и теперь будет участвовать в следующей ассамблее.
Я играл в его избирательной кампании особую роль; и хотя рассказ о моем опыте, как политика-любителя, не принесет мне лавров, он, может быть, послужит другим предостережением от той судьбы, что постигла меня.
Какое-то время у меня присутствовало твердое убеждение, что природа создала меня выдающимся оратором. Я был уверен, что обладаю даром красноречия, который позволяет мне зажигать и вести за собой толпы, и чувствовал острую необходимость раскрыть это дарование всему миру. Поэтому, в начале избирательной кампании, о которой идет речь, я послал письмо в один из исполнительных комитетов штата, в Уилмингтон, с просьбой включить мое имя в список спикеров, которых можно привлекать при проведении важных встреч. С нетерпением ждал я, на протяжении кампании, призыва явиться и зажечь людей. Он не пришел, и я почти пришел в отчаяние. Однако за день до выборов, я получил от председателя краткое сообщение, в котором говорилось, что мне надлежит явиться в Довер, накануне большого митинга, долженствующего состояться вечером, и просил прибыть утренним поездом, чтобы успеть повидаться с местным председателем в Довере до наступления темноты. Удовольствие, испытанное мною по получении этого сообщения, было в какой-то степени омрачено тем, что у меня не было приготовлено соответствующей речи, а времени оставалось настолько мало, что не представлялось возможным написать нечто сногсшибательное. Тогда я решил облечь в более-менее приличную форму идеи и аргументы, которые будут легко восприняты разумом человека, знакомого с вопросами политической повестки дня и достоинствами кандидатов, после чего довериться вдохновению, с помощью которого рассчитывал донести сказанное со всей силой и убедительностью.
Конечно, было совершенно ясно, что использование пышных выражений в речи является глупостью, поэтому я решил говорить просто и внятно, разбавляя приводимые аргументы забавными историями, случавшимися во время кампании. Для того, чтобы не сбиться, я изложил план в надлежащем порядке, пронумеровал и запомнил каждый аргумент с сопровождающим его анекдотом, связанным с ним тем или иным образом. Синопсис, если только в данном случае можно использовать это слово, представлял собой нечто вроде приводимого ниже, за исключением специфических фраз и оборотов, которые не могут быть здесь воспроизведены.
<p>
РЕЧЬ.</p>
1. Exordium (начало), выстроить в соответствии с известным выражением Вальтера Скотта, "Вот человек, что душу погубил" и т.д.