Добежав до калитки, я обнаруживаю, что забыл плащ и сверток, который жена просила занести своей тетке, живущей в городе. Вернувшись, я хватаю то и другое и вновь в исступлении мчусь по гравийным дорожкам. Я ненавижу бегать по деревне: это несолидно и привлекает ненужное внимание; поэтому я перехожу на быстрый шаг. Я иду все быстрее и быстрее, так как нахожусь на главной улице. Пройдя половину расстояния, я и в самом деле слышу свисток; на этот раз никаких сомнений быть не может. Я пускаюсь бегом, хотя и знаю, что это приведет в возбуждение отвратительную пятнистую собаку, сидящую на тротуаре несколько впереди меня. Теперь я действительно вижу поезд возле платформы, и чувствую, что должен еще ускориться; делать нечего, мчусь изо всех сил. Это сразу же привлекает внимание до тех пор неподвижно сидевшей собаки. Она пристраивается рядом со мной, к ней присоединяются еще пять или шесть собак, которые путаются у меня в ногах и громко лают. Несколько мальчишек, когда я пробегаю мимо, вносят еще большую сумятицу, засовывая пальцы в рот и принимаясь оглушительно свистеть; мужчины, работающие на строительстве нового молельного дома, прекращают работу, смотрят на меня и принимаются обмениваться друг с другом замечаниями, комментируя происходящее. Я чувствую, что смешон; но мне необходимо успеть на поезд во что бы то ни стало.
В отчаянии, я не сбавляю темпа даже тогда, когда передо мной оказываются две или три женщины, стоящие на тротуаре и обсуждающие совершенно несуразные цены на масло; они шарахаются в стороны, чтобы пропустить меня. Я уже в нескольких метрах от станции, с развевающимся по ветру плащом, с фалдами пиджака, принявшими позади меня горизонтальное положение, с пятнистыми собаками, старающимися ухватить меня за ноги, но тут поезд начинает движение. Я совершаю рывок, намереваясь либо догнать его, либо погибнуть под колесами, и настигаю последний вагон. Я хватаюсь за поручень; меня сильно дергает и начинает волочить по платформе; в конце концов, после отчаянной борьбы, с помощью кондуктора, я оказываюсь на площадке, вспотевший, весь в пыли, с разорванными на коленях брюками, покрытый синяками и с зонтиком, у которого сломаны три спицы.
Я едва успеваю добраться до удобного кресла в вагоне, как поезд останавливается, дает задний ход, после чего замирает на запасном пути и стоит там в течение получаса, пока идет ремонт золотника. В моей груди закипает гнев, когда я начинаю размышлять о том, какую глупость совершил, и он еще более разгорается, когда я выглядываю в окно и вижу пятнистых собак, сцепившихся из-за кости. Человеку, который позволяет своей собаке болтаться по улице и хватать за ноги всех, чья походка чуть-чуть быстрее черепашьего шага, не место в цивилизованном обществе. Он должен быть препровожден на необитаемый остров посреди океана и оставлен там на вечное поселение без права возвращения.
Конечно, это происходит не каждым утром. Конечно, это исключение. Но, возможно, когда-нибудь, охваченный меланхолией, я решусь и, вместо того, чтобы каждодневно выдерживать подобные издевательства над телом и чувствами, вернусь обратно в город, и навсегда откажусь от моего маленького рая в Дэлавере.
Мои отношения с другим соседом, мистером Кули, совсем не такие дружеские, как с мистером Питманом. Это не просто чрезвычайно нелюбезный, но даже дерзкий человек. Несколько раз он позволил себе дать мне советы по поводу того, как ухаживать за садом, после чего разразился саркастическими замечаниями, поскольку я этими советами не воспользовался. Я умудрился, однако, избегать стычек с ним до тех пор, пока его поведение не стало совершенно невыносимым.
В последнем номере "Здоровья", издаваемого Боллом, я прочитал статью, содержащую некоторые советы по поводу тренировки легких и расширения грудной клетки. Вот они:
"Найдя подходящее место где-нибудь на чистом воздухе, станьте совершенно прямо, отведите плечи назад, смотрите перед собой, после чего, сложив губы так, будто собираетесь свистеть, втяните воздух в легкие, но не через ноздри, а через губы. Примерно на половине вдоха, начните поднимать руки в стороны, держа их ладонями вниз, с таким расчетом, чтобы завершить вдох и соединение рук над головой одновременно. Ваши легкие наполненные. Затем разверните ладони и повторите процесс в обратном порядке, опуская руки. Ваши легкие опустошены. Повторяйте это упражнение три или четыре раза сразу после принятия водных процедур, а также несколько раз в течение дня".
Я нашел это разумным и решил проверить на себе. С этой целью я отправился во двор; выбрал место рядом с деревом и встал лицом к нему. Но стоило мне начать, как появился мистер Кули; заприметив меня, он подошел к забору, положил на него руки, на руки - подбородок, и принялся взирать на меня с весьма своеобразной улыбкой. Я был чрезвычайно смущен и раздражен, но решил не обращать на него никакого внимания; никто не вправе давать мне указания, что делать и что не делать на моем собственном участке. Я твердо решил, что буду продолжать свои упражнения, не обращая на него никакого внимания. Прошло несколько минут, пока он, наконец, заметил:
- Тренируетесь перед выходом на ринг, Аделер?
Я ничего не ответил, продолжая свои упражнения. Выполнив программу один раз, я начал снова. Но как только я добрался до сложения губ определенным образом, мистер Кули, которого, по всей видимости, задело мое молчание, заметил:
- Правильно. Насвистите какую-нибудь мелодию, Аделер. Что-нибудь этакое!
Поскольку я никак не отреагировал на это предложение, мистер Кули воспользовался тем, что я поднимаю руки, в соответствии с предписаниями журнала, и спросил, не собираюсь ли я научиться нырять, и если да, то предложил ванну, в том случае, если таковая у меня отсутствует.
Я закончил свои упражнения и отправился в дом, не дав мистеру Кули никаких оснований подумать, будто я заподозрил его присутствие. На следующий день я повторил свои упражнения, на том же месте, в тот же час. На третий день мистер Кули, очевидно, дожидался меня, поскольку, стоило мне только появиться, он приблизился к забору и обосновался здесь, приняв свое обычное положение. Только на этот раз рядом с ним расположилась пара его друзей, которых он пригласил с явной целью поиздеваться надо мной. Как только я закончил упражнение, мистер Кули заявил:
- Поверьте, Аделер, я не желаю вам зла, поэтому позвольте мне, как другу, посоветовать вам обратиться к врачу. Мне известны и более тяжелые случаи, чем ваш, которые благополучно излечивались. Ваша семья оказывает вам медвежью услугу, оставляя вас на свободе. Сейчас болезнь протекает в мягкой форме, но если вы ничего не предпримете, рецидив не заставит себя ждать. Сейчас вы ведете себя спокойно, но настанет время, и вы будете бить все вокруг себя. Послушайтесь моего совета, обратитесь к врачу сами, и пройдите курс лечения.