Тогда я понял, Пашка прав, насчет рефлекса. И этот рефлекс есть не только у дам.
Инстинктивно я начал прятаться за тетку.
— Он тихий, — улыбнулась снисходительно тетка, — ничего плохого не сделает. Не обращайте внимания.
«Не обращайте внимания» — хорошо сказано. Главное, к месту.
«Тихий» допрыгал до меня, подскочил еще разок, повыше прежнего, развернулся и, такими же прыжками, припустился обратно.
— Вот и все, — еще раз улыбнулась тетка, — а вы боялись.
Второй холодильник отнял у меня минут сорок, пришлось кое-где подпаять и подкачать фреона.
Собирая свой ящик, я испытывал чувство облегчения, что все закончилось, а мои смутные тревоги и какое-то напряжение, в котором я пребывал, когда ехал сюда, не оправдались.
Предчувствия — лгут. Это замечательно.
Кларисса Матвеевна, — так звали сестру-хозяйку, — уже сказала мне «спасибо» и намекнула, что на выходе меня поджидает «пол-литра чистого медицинского», — когда в кабинетике, где еще стоял запах паяльной лампы, зазвонил телефон.
— Да, Николай Федорович, это я… Все сделали… Еще не ушел… В шестом корпусе?.. Но туда же нельзя… А если кто-нибудь узнает?.. Под вашу ответственность?..
Ни за какие коврижки. Я все понял, догадался, — никакого шестого корпуса не будет. Никогда… Это из-за него я зевал, поглядывая из окна «Жигулей», из-за него готовился к последнему припадку, из которого мог не вернуться. Все это было из-за него!..
— Подождите секундочку, — сказала сестра, — я дам ему трубку.
— Вас главный врач, — громким шепотом сказала она, — пожалуйста поговорите с ним…
Она вела себя так, как я, когда недавно увидел того сумасшедшего в коридоре, то есть, слегка испуганно.
Да не будет никакого шестого корпуса, не будет!
И я взял трубку.
— Добрый день! — услышал размеренный профессорский голос. — Простите, как вас зовут?
— Михаил.
— Добрый день, Михаил… У меня к вам большая просьба. Вы разбираетесь в заграничных холодильниках?
— Естественно.
— У нас есть один холодильник, мне бы хотелось, чтобы вы его посмотрели, он не совсем правильно работает. Совершенно новый, только недавно привезли, — не думаю, чтобы там было что-то серьезное.
— Какой фирмы?
— Не помню… Но красивый, — рассмеялся главный врач в трубке.
— Он у нас на гарантии?
— Боюсь, что нет… Понимаю… Тысяча рублей вас устроит?
— А меня кто-нибудь из ваших умников треснет лопатой по голове. Раскроит пополам. Вас, по-моему, зовут Николай Федорович?.. Так вот, Николай Федорович, — нет.
— Вы меня не правильно поняли, — мягко сказал он. — Там, где он стоит, нет никаких умников. Ваши опасения совершенно безосновательны.
— А что есть? — недоверчиво спросил я.
— Ничего нет, — ответил он так же мягко. — Значит, мы договорились… Передайте, пожалуйста, трубку Клариссе Матвеевне.
— Но я…
— Гарантирую вам полную безопасность… И полторы тысячи рублей. Эта сумма вас устроит?
Я передал трубку. Пятьдесят баксов и полная безопасность. Он же не врет, в конце концов…
Меркантильность во мне победила все. Так просто меня оказалось купить.
Я даже вздохнул с облегчением, — так, оказывается, мне хотелось, чтобы доктор уговорил меня… Мне хотелось. Вот в чем была какая-то необъяснимая странность.
Кларисса сказала:
— Да… Да… Через пять минут…
2Через пять минут мы подходили еще к одной проходной. Здесь забор был уже сплошной, метра в три высотой, возведенный из красного кирпича. Проходная вдавалась в лес, но деревья, подходящие к этой кирпичной стене, были вырублены, и по периметру забора я заметил телекамеры.
Опять зевота напала на меня, я зевнул, широко и от всей души, — но он же обещал, полная безопасность, и пятьдесят баксов. Главный врач, серьезный человек. Он же не может врать…
Отступать уже нельзя. Поздновато для самолюбия делать ноги и стремглав мчаться к знакомым охранникам.
Главврача пришлось немного подождать. Он задерживался. Так что я, под присмотром объектива, развернувшегося ко мне, успел покурить.
— Ну, я пошла, — сказала сестра, когда на дорожке, по которой мы только что шли, показался мужчина с чеховской бородкой, и таких же очках, как на портретах классика. — Вы, когда соберетесь, зайдите в столовую, мы приготовим вам пакет, возьмете с собой.
— Спасибо, — сказал я, растроганный их заботой.
— Вот и Михаил, — сказал Чехов, протянув мне руку.
У них, у этих медиков, сплошная демократия, — осуществившаяся мечта нашего молодого общественного строя.