Аксель просто подхватил её за бедра, поднимая вверх. Девушка вскрикнула и руку отпустила, а когда они уже вошли в ванную, сопротивляться было поздно. Тем не менее, Сани сначала отвернулась, а когда её поставили на место правильно, закрыла глаза.
— Открой глаза.
Девушка мотнула головой, прикусив губу. Нет. Ни за что.
— Сани, пожалуйста. Открой глаза, — прошептал ей, касаясь губами виска и девушка медленно, неуверенно, открыла один глаз, потом второй.
Они стояли напротив зеркала в пол и смотрели на свое отражение. С короткими волосами видеть себя было жутко непривычно, и Сани едва снова не расплакалась, вспоминая свои кудри. Лицо бледное и изможденное, с глубокими тенями под глазами. На лице шрамов не было, хотя она точно помнила, что должны быть. Глаза без ресниц были странными, но все такими же зелёными. А сзади, как стена, возвышался Аксель. На нем уже не было краски, и выглядел он просто слегка уставшим. Стал как будто бы шире, выше. Или это она стала меньше.
— Тело меняется, — он положил руки ей на живот и притянул к себе, — помнишь, я уже говорил об этом? Его можно поранить и исцелить, сломать и собрать заново. Было бы желание. Ты не некрасивая и полюбил я тебя не за внешность, хотя мне безумно нравятся твои ушки, — они наклонился и задел их носом. Сани вздрогнула, — я буду любить тебя и кругленькой, когда ты забеременеешь, и с обвисшей грудью, после того как ты выкормишь наших детей. Я обожаю тебя с мягким животиком, — распластал пальцы по её животу, — и милыми щечками, — поцеловал в щеку. — Волосы отрастут, ресницы тоже, шрамы исцелим, — он выпрямился и посмотрел на неё через зеркало, — скажи мне, Сания Чистая Сердцем, готова ли ты продолжать свой путь со мной, твоим никчёмным мужем?
Сани улыбнулась и качнула головой.
— Ты не никчёмный.
А потом кивнула.
Акселя за ее спиной словно сдули, как шарик. Он выдохнул и заметно расслабился.
— Я тебя не подведу, — прошептал ей в шею, мягко туда целуя, — идём спать.
Глава 38. Возвращение. Домой?
Они уехали на Север через две недели, когда Сани стала поуверенней чувствовать себя на улице. Чтобы Аксель ни говорил ей, а говорил он много, она так и не смогла привыкнуть к своему отражению в зеркале.
Прощаться было грустно. Сани не знала, насколько уезжает. Учёбу было решено отложить на неопределённое время: император шёл им на большие уступки, так как был хоть и косвенно, но причастен к произошедшему, и детей-беспризорников, прошедших определённые тесты и экзамены, брали в Университет.
Рэм крепко обнимал Сани и что-то шептал ей на ухо, чего не слышал Аксель. Девушка улыбалась, а внутри у северянина было ровно. Он просто радовался её улыбке и не было ни капли ревности.
Валери рыдала в кольце рук Грокка. Кто бы мог подумать, что этот сильный мужчина, будущий правитель, военный предводитель, тот, которому пророчили великое будущее, останется со своей женщиной в Инлании и будет управлять детским домом для сирот.
Сэм держался и улыбался. Сердце сжималось от понимания того, что второй по важности в его жизни человек уходит от него. Верил, что это к лучшему.
Глара и Кассель не появились. Но утром Сани на столике обнаружила старый потрепанный рисунок, на котором были улыбающийся черноволосый мужчина, счастливая светловолосая женщина с маленьким ребёнком на руках, который обнимал её за шею. Сани прижала рисунок к груди и, кажется, её сердце по отношению к родителям стало понемногу оттаивать.
Северные дети тоже были здесь. Они подпрыгивали от нетерпения, дожидаясь своей очереди обняться с Сани и не очень понимали их слез. Все у них было хорошо.
Гордый, уверенный в себе Каль улыбался и обнимал маленькую перепуганную Нуру, которая цеплялась за него, ища защиты.
В этот раз дорога заняла полторы недели. Ехали не спеша, любуясь зимней природой вокруг, греясь в трактирах и много отдыхая. С ними была часть воинов, остальных Сигурд забрал с собой, возвращаясь в тот же день, когда нашли Сани.
Аксель ни на секунду не отпускал жену из рук или из зоны видимости, если уж была необходимость. Она спала в его руках, так же ела и ехала всю дорогу. Когда, наконец, перед ними открылись тяжёлые кованные ворота, вздохнула с облегчением.
Как бы она ни любила зиму, как бы ни ненавидела холода, это место стало родным.
Сани спрыгнула с телеги и нетерпеливо потянула мужчину в сторону их дома. И удивлённо застыла на пустыре.
Обернулась на Акселя, который смотрел на неё с виноватой улыбкой.
— Прости, — прошептал одними губами.
А Сани только сейчас поняла всю глубину его горя и отчаяния в тот момент, когда узнал, что её похитили.
Она медленно, не отводя взгляда от синих глаз, подошла к нему и уткнулась в грудь, обнимая. Аксель тут же закрыл её своими руками.
— Ты меня прости, — попросила она, — я буду послушной женой.
Аксель усмехнулся и потрепал её по неизменной шапке.
— Мне не нужна послушная жена, Сани. Жду не дождусь, когда ты покажешь свои коготочки.
— Пфф, — девушка отодвинулась и посмотрела на него, — я само милейшество.
— Не спорю, — Аксель наклонился и дотронулся легким поцелуем до щеки, уголка губ и полностью завладел её губами в медленном, тягучем поцелуе.
Эпилог
— А! Ой! Ой-ой-ой-ОЙ! Кто-нибудь! Помогите!!!
Первым в комнату вбежал Рэм, уже без особого удивления отметил столб огня до потолка в его многострадальной кухне и движением руки потушил его.
— Сани?
— Прости, — девушка виновато ковыряла пальчиком столешницу и прятала лицо за волосами.
— Сани? — на кухню заглянул Аксель, за один взгляд оценил причину переполоха и медленно подошёл к жене.
— Мы же учили тебя медитации и стабильности, Сани, — Рэм сложил руки на груди и покачал головой.
— Все слишком нестабильно в этом мире, — девушка развернулась в объятьях мужа, чтобы спрятаться у него на груди, высвободила руку и укоризненно ткнула в ректора, — он меня огорчает.
Мужчина схватился за сердце и сделал большие глаза, а Аксель улыбнулся.
— Я что-нибудь придумаю, родная.
— Ты её избаловал, — цокнул Рэм.
— За своей следи, — рассмеялся северянин и погладил уже округлившейся живот жены.
Прошло почти два года с тех пор, как Сани добровольно вернулась на Север. Они приехали на первый день рождения Эрика — сына Грокка и Валери. Ну и заодно рассказали, а вернее показали, свои радостные новости.
Почти два года понадобилось Сани, чтобы полностью восстановится. Ресницы и вправду отрасли, волосы тоже, только теперь они не курчавились теми бешенными кудряшками, а вились мягкими волнами. Аксель обожал в них зарываться рукой, когда целовал жену. Шрамы почти все исцелились. И как бы Сани не просила Акселя, он оставил только один, в самой нижней части спины, где мог видеть только муж. Как напоминание себе.
Акселю же понадобилось гораздо больше времени. Каждый раз, когда Сани плакала во сне, каждый раз, когда видел, с какой грустью она смотрит на себя в зеркало, каждый раз, когда она стеснялась обнажаться перед ним и закрывалась, он хотел воскресить Кауча и проделать с ним все то же самое, что сделал он с ней.
Но у него хватило сил вывезти их обоих в самое сложное время, а дальше уже Сани исцеляла его. Когда заливисто смеялась. Когда вприпрыжку или с диким хохотом убегала от него. Когда садилась к нему на колени, мешая вести дела. Когда страстно ему отдавалась. Когда однажды прошептала ему:
— Я хочу от тебя детей.
Судьба странная штука. Она порой подсовывает нам такие препятствия, через которые мы не сразу можем перепрыгнуть. Нам так кажется. Мы привыкли так думать. Нас такими видят окружающие. Но за этим препятствием будет новая жизнь. И новые мы. Потому что преодолевая себя, мы определённо становимся другими.