– Ты все сможешь! Я в тебя верю!
А дослушав мою пламенную и полную наивных мечтаний речь, напоминает:
– Ты забыла включить один очень важный пункт в свои планы.
Я недоумеваю, перечислила же все заветные мечты, но он подсказывает:
– Речь о семье.
Я с пеной у рта начинаю доказывать, что брак и дети – это вообще не мое. Моя стезя – карьера и успех, а не подгузники и разбросанные по дому грязные носки. Они уже мою маму сгубили, которая бы столько всего сделала, даже Нобелевскую премию получила, если бы не уделяла столько времени мне и папе, а теперь время упущено, и она не хочет, чтобы я повторила ее ошибки. А если бы я сама и захотела быть домохозяйкой, то осталась бы в своем городе, пошла бы в местный университет и вышла бы замуж за своего одноклассника из профессорской семьи, а не училась на специальности своей мечты. Самой лучшей, на минуточку!
Паша лишь усмехается и выдаёт:
– Дам тебе погулять до пятого курса, а потом женюсь.
Воскресенье
На этих выходных я еду домой с твёрдым намерением порвать с Кириллом. После того, что мне сказал Паша, у меня появились силы. Он в меня верит, и я все могу! Пора прекратить манипуляции.
Я говорю родителям, что иду прогулять перед отъездом, а сама иду к Кириллу. В очередной раз говорю, что хочу расстаться. Но он все также не готов меня отпустить. Снова уговоры, клятвы в вечной любви и обещания исправиться. Но я стала умнее, я больше не верю ему и не боюсь. Я четко знаю, какого мужчину хочу видеть рядом с собой. И это точно не Кирилл, это Паша, потому я вдруг признаюсь:
– Я влюбилась.
Слова вылетают прежде, чем я осознаю, что же произнесла вслух. Я жду, что сейчас Кирилл будет кричать, но он спокоен. А уже через секунду бьет в болевую точку, ту самую, куда учил бить меня, чтобы нанести противнику максимальный урон. Мое плечо пронзает невероятная боль, растекающаяся пламенем по всей руке. Я закусываю губу, чтобы он не увидел моих слез, и убегаю сначала из его квартиры, а потом и из его жизни.
О том, что произошло за полчаса до моего отъезда, я не рассказываю никому, как и о том, что у меня болит не только плечо. Ведь я убеждаюсь в том, что слова действительно могут ранить, а свобода не всегда даёт легко.
Среда
Хоть я и не рассказывала никому о том, что произошло между мной и Кириллом в последнюю нашу встречу, решив, что обезболивающие таблетки лучше жалости, правда всплывает сама. А точнее выпадает из моих рук. Прямо перед Дашей. Мы с ней пьем чай и когда мою пострадавшую руку прошибает очередной, но неожиданный разряд боли, я роняю и разбиваю кружку.
Инстинктивно тянусь к поврежденному плечу, и мямлю что-то про ушибленную на паре по физкультуре руку. Вот только занятий давно нет, завтра мы разъезжаемся по домам на летние каникулы, потому Даша спокойно убирает осколки, вытирает разлитый чай, а после садится напротив меня и требует:
– А теперь рассказывай правду. Всю!
И я рассказываю. Про Кирилла. Про наши отношения. Про его угрозы. Про то, как пыталась с ним расстаться десятки раз. И про то, какой ценой меня это все-таки удалось сделать.
Лучшая подруга слушает меня не перебивая, и когда я заканчиваю исповедь, она требует:
– Иди за паспортом и полисом, мы едем в студенческую поликлинику. И никаких отговорок! А пока будем ехать, я тебе подробно расскажу каких парней нужно обходить стороной.
Я не противлюсь, потому что боль в плече и руке меня смущает, а вот Дашу смущает распухшее плечо, которое я демонстрирую по ее очередному требованию.
Но в поликлинике никто на мое плечо смотреть не собирается, и мы с очередной раз слышим «обратитесь к врачам своего региона» и «тем более лето на дворе, по домам уже езжайте, своих врачей мучать, а то напьются, устроят черти что, а нам потом разгребай». В расстроенных чувствах мы выходим из поликлиники, но нас догоняет привлекательный паренек в белом халате.
– Ты что, упала неудачно? – уточняет студент-практикант.
– Ее бывший в плечо ударил неделю назад. – отвечает за меня Даша. – А правду из этой красотки я час назад вытянула и сразу сюда притащила.
– Ты как вообще столько выдержала? – удивляется парень, который бросается осматривать мое плечо, а потом руку и ее работоспособность прямо на улице, но мне уже все равно.
– Обезбол. В первые три дня было очень больно, и он меня спасал, потом стало полегче, и сейчас только иногда простреливает.
Парень продолжает осматривать меня и выносит вердикт: