Голова начинала болеть от духоты и жгучего солнца. Футболка и бриджи неприятно липли к телу и царапали кожу, как наждачная бумага. Поскорее бы найти этот злополучный тридцать шестой дом.
Еще через полчаса блужданий и недобрых поминаний местных архитекторов, взгляд зацепился за заветные слова «улица Лермонтова тридцать шесть». Это было небольшое двухэтажное здание бежевого цвета с большими прямоугольными окнами. Ажурная вывеска на двери гласила «Добро пожаловать».
Ну наконец-то. Устало-радостно улыбнувшись, я потянулась к дверной ручке. Дверь легко открылась. Над головой раздался тихий звенящий перелив колокольчиков, и я шагнула за порог, ощущая как прохладный воздух приятно заскользил по разгоряченный коже. Просторное светлое помещение с высокими потолками. Стены выкрашены в приятный светло-кофейный цвет. Напротив входа — прилавок с кассой. По сторонам стояли шкафы из темного дерева с куклами в обористых платьях, изящными статуэтками и фолиантами. У окна на круглом черно-коричневом столе с массивной ножкой красовалась большая ваза с полевыми цветами и чайный сервиз. Не удержавшись, подошла и дотронулась до лепестков: живые. Осторожно взяла хрупкую фарфоровую чашку с причудливым разноцветным узором, с интересом рассматривая изящное хитросплетение цветных линий: какая красота…
— Мейсенский фарфор.
Мягкий мужской голос раздался так неожиданно и так близко, что я невольно вздрогнула и едва не уронила чашку.
— Я могу Вам чем-то помочь?
Я обернулась. Молодой мужчина стоял прямо за спиной, расслабленно убрав руки в карманы брюк. Когда он подошел? Незнакомец был выше примерно на голову и словно сошел с обложки гламурных глянцевых журналов. Серые узкие брюки, черный кожаный пояс и черная рубашка, ворот которой расслабленно расстегнут на пару пуговиц. Когда он вытащил руки из карманов, тонкая ткань рубашки натянулась, обрисовав рельефы мышц. Живое воплощение мужского идеала.
— Простите, похоже, я Вас напугал.
Улыбка лениво коснулась его губ. Я невольно проследила, как дрогнули уголки его рта, и, смутившись от мысли, что это разглядывание было им замечено, опустила взгляд.
— Все в порядке, — я вернула чашку на блюдце и натянуто улыбнулась в ответ. Стало неловко за свой небрежный внешний вид. Наверное, так же ощущала себя золушка в изношенном перепачканном в золе платье перед сверкающим неотразимым принцем. Всегда не любила эту сказку.
— Вы ищете что-то конкретное?
Я подняла глаза на звук его голоса. Из-за яркого солнечного света, радужка его глаз казалась совсем светлой, нежно-золотистой. Длинные пряди прямых волос обрамляли лицо и спадали на плечи и за спину словно водопад из белого золота, создавая яркий контраст с черной тканью рубашки, отчего казалось, что они слегка светились. Кончики пальцев кольнуло от желания прикоснуться и ощутить их шелковистую мягкость. Что за наваждение?! Я сжала пальцы в кулак и отвела взгляд. А затем шагнула в сторону, отстраняясь, сделав вид, что заинтересовалась антиквариатом на полке.
— Я искала канцелярный магазин. Мне нужны кисточки для рисования.
Провела рукой по коричневой прохладной поверхности фолианта и подняла его. Тяжелый. Как бы не уронить.
— М-м-м, так Вы художник?
Мужчина встал напротив. Совсем близко. Я почувствовала прикосновение и тепло чужой ладони, когда он поддержал книгу. По телу прошлась волна жара. Смущенная своей реакцией на случайное прикосновения, осторожно высвободила свою руку из-под его. Может быть на фоне депрессии у меня и социофобия развилась? Но близость мужчины ощущалась так остро, буквально кожей, будто не было разделяющего расстояния в полметра. Все пространство заполнилось и пропиталось ощущением Его присутствия. Оно давило настолько, что хотелось убежать.
Спокойно, Мари. Все хорошо. Я тихо вздохнула и сосредоточилась на воздухе медленно заполняющем легкие. В помещении преимущественно преобладал густой сладковатый запах от цветочного букета на столе и легкий древесный. Нос защекотало от тонкого, едва уловимого, но настойчиво пробивающегося аромата. Терпкие нотки мужского парфюма, соблазнительно-дразнящие, как и их обладатель. Наслаждаясь им, задержала на миг дыхание, надеясь, что ни эмоции, ни мысли не отображаются сейчас на лице.