"Мы вроде к ним пришли некстати…"
Мы вроде к ним пришли некстати.
Сидим поодаль от стола…
Из всей семьи
я помню скатерть:
Она была белым-бела.
И, все косясь на это диво.
Бокал в сторонку отводя,
Хозяйка разливала пиво.
Пожалуй, слишком погодя.
Хозяин жадно, педантично
Пытал о Шолохове нас:
Знаком ли нам писатель лично,
Что ест, что курит он обычно,
Женат ли он и сколько раз?..
Я встал в ответ, прямой и резкий:
— А говорят, Есенин пил,
А между прочим, Достоевский
В картишки резаться любил!
Я не хотел бы вас обидеть.
Ведь каждый кормится своим.
Но жаль мне тех,
кто может видеть
Не дуб,
а желуди под ним.
Я знаю Шолохова лично,
Так, что интимнее нельзя.
Не по-житейски,
не привычно.
А по душам — читатель я.
И не ищу такого случая,
Чтоб ненароком свел нас быт.
А вдруг он мне не скажет лучшего,
Чем то, что в книге говорит.
Я в нем люблю
свою Аксинью,
Знакомый с детства Тихий Дон.
Свою судьбу,
свою Россию —
Люблю в нем большее,
чем он.
"Писал стихи, опаздывал…"
Писал стихи, опаздывал,
Их так ждала редакция!
Попался том Некрасова.
И с ним не смог расстаться я
Своих стихов не хочется.
Померкло их значение.
Нет бескорыстней творчества,
Чем вдохновенье чтения.
САМОДОВОЛЬСТВО
Самодовольство.
Что ж,
скажет любой —
Это
мещанство,
зазнайство.
А знаешь,
Славлю
самодовольство —
довольство собой,
Если доволен собою
так редко бываешь.
Дело отнюдь не в пустой похвальбе.
Мы похвальбе предаваться не будем.
Как трудно
понравиться,
хоть на минуту,
себе.
Значительно легче
понравиться
людям.
РАЗГОВОР НЕМЫХ
О, разговор немых
В пивной или на рынке!
Красноречивы их
И взгляды и морщинки.
Движенья быстрых фраз
И тайна их значенья.
Восторги детских глаз.
Счастливых от общенья.
О, разговор немых!
Так зрим он и подвижен,
Что каждый возглас их
На расстоянье слышен.
О, разговор немых!
Он так же безыскусен,
Как речь берез лесных,
То радостен, то грустен,
Как трепет облаков
В день ясный и ненастный…
Есть что-то больше слов,
И в чем-то мы безгласны.
"Леса редеют, и мелеют реки…"
Леса редеют,
и мелеют реки.
Ведь это все не наше,
а его —
Того,
кто будет жить
в тридцатом веке.
Легко
потомка грабить своего.
Ты не поможешь —
кто ему поможет?
Ведь за себя
он постоять не может.