— Заговорил!
Случилось чудо с ним!
— И прежде
Не был я глухонемым.
— Но почему
Молчал ты
столько лет?
— Что говорить,
Когда причины нет.
Хватало мне
Одежды
и еды.
Судачить с вами
Не было нужды.
Поэзия!
Коль нет больших причин.
Умей молчать.
Как этот мальчик-финн.
АГАСФЕР
Когда б я знал,
Что этот белый свет
Мне никогда не суждено покинуть,
Жить, вечно жить,
В тартарары не сгинуть,
Жить на земле и сто, и двести лет.
Каким бы я опустошенным стал,
Мне б показалась жизнь однообразной,
Безвыходной, ненужной, несуразной,
Я б наперед на сотни лет устал.
Не рад ни солнцу, ни метели снежной,
Я б понял вдруг, что в сотни раз страшней
То ощущенье жизни неизбежной,
Чем неизбежной гибели своей.
Как неподвижна бесконечность дней.
Живу века и даже не старею…
Жизнь такова — чтоб радоваться ей,
Нам так нужна боязнь расстаться с нею.
РАВНОДУШЬЕ
Смог бы я сегодня, нет, не сдуру,
А спокойно жертвуя собой,
Грудью ринуться на амбразуру
Огнеметной подлости людской?..
Равнодушье —
Нет хитрей соблазна,
Чем покой сговорчивый его.
До чего ж податливо опасна
Ложь благополучья моего.
Равнодушье —
Быть ему послушным,
Но тогда и жизнь мне ни к чему!..
Неужели стану равнодушным
Даже к равнодушью своему?
ИСТОРИЯ
С годами явственней звеня,
Так, что тесна грудная клетка,
Наружу рвется из меня
Далекий голос, голос предка.
Не знаю, где, когда он жил,
Мой русич, степью обожженный,
Но я клянусь, — он мне внушил,
Кого из женщин выбрать в жены
Он, может, песни не сложил.
Не шел с былиною по свету,
Но я клянусь, — он мне внушил
Строку негаданную эту.
История, ты не тома,
Что я читаю в час досуга.
История, ты жизнь сама,
А это больше, чем наука!
И живой шеренге вековой
Не первый я и не последний…
История, ты возраст мой,
Ты разум мой тысячелетний.