Я все время живуНакануне чего-то —Накануне строки.Накануне полета.Накануне любви.Накануне удачи, —Вот проснусь я —И утром все будет иначе.То, что в жизни имел.То, что в жизни имею,Я ценить не умелИ ценить не умею.Потому что все времяТревожит забота.Потому что живуНакануне чего-то.
Может, я неудачникС неясным порывом,Не умеющий бытьИ от счастья счастливым.Но тогда почемуНе боюсь я обиды.Почему все обидыВ минуту забыты.Я им счет не веду,Наплевать.Не до счета, —Я все время живуНакануне чего-то.
"Выходит возраст мой на линию огня…"
А. И. Копытину
I
Выходит возраст мой на линию огня.Как дом с порога,Как роман с пролога,Газету начинаю с некролога.Живых друзей все меньше у меня.Выходит возраст мой на линию огня.
II
Так високосный год мой начался.Друзья уходят, остаются женыИ те ж, без измененья, телефоны,Все те же цифры, но не голоса…Так високосный год мой начался.
III
Чужая смерть страшна мне, как своя.И, расставаясь у могилы с другом.Как ни грешно, я думаю с испугом.Что сам умру когда-нибудь и я.Чужая смерть страшна мне, как своя.
IV
Есть только вечность. Вечной славы нет.И даже вы, бессмертные поэты,В конечном счете смертны, как планеты.Как солнце — через сотни тысяч лет.Есть только вечность. Вечной славы нет.
V
Ко мне пришло мое начало дня.Пока живу, я все-таки бессмертен.Хотя бы тем, что вновь забыл о смерти.Есть мысль, есть труд, есть слово у меня,И возраст мой на линии огня.
"Я столько раз бывал на тризне…"
Я столько раз бывал на тризне.Но гроб Гудзенко — вот о чем, —Гроб самый первый в мирной жизниДоныне помню я плечом.
Оркестры похоронных шествий.Венки. Сосновая кровать…Но все же, все же мы ушедшихВсе реже стали вспоминать.
То ли с годами мысль о смертиРеальней — от того больней,И мы в житейской круговертиЗабыть стараемся о ней.
То ли привык к смертям я? Бросьте,Неужто я, как тот старик.Что, словно сторож на погосте,Давно к людским смертям привык?..
"В горах Кавказа жив еще старик…"
В горах Кавказа жив еще старик,Могучий гений — гений долголетья.Не покидал он горный свой Лерик —Подумать только! — полтора столетья.
При Пушкине уже был взрослым он.Мог бы обпить его вот этими руками.Все человечество далеких тех временУшло с планеты. Он остался с нами.
…Вхожу с почтеньем в тот спокойный дом,В ту вековую тихую обитель…И, как ни странно, думаю о том,Что, может быть, я больший долгожитель.
Хотя бы тем, что выжил на войне,Такой, что не бывало на планете.И это по своей величинеНе менее, чем жить века на свете.
На Капри лето я встречал зимой,А в тундре зиму первого апреля.На тыщи верст помножьте возраст мой.Ведь расстоянье — это тоже время.
И потому я старше, чем старик.Задумчивый ребенок долголетия.Не оставлявший горный свой ЛерикНе год, не два, а полтора столетья.