Такая нехитрая философия помогала Маше жить. Философия, заключенная для нее в одном единственном слове.
Буквы же л-ю-б-о-в-ь, именно в таком порядке, вызывали перед ее глазами лицо Павла. Она слышала его голос, который произносил «люблю», низкое звучание виолончели. Все то, что он мог Маше дать и сделать. И хорошее и плохое, — все. Это слово каждый раз пробирало до самой глубины.
Маша хотела говорить это слово Павлу в ответ. Она дрожала от этого, вот-вот оно сорвется с губ. Тогда, когда он встречает ее по утрам или когда берет за руку, или они встречаются взглядами и не могут отвести глаз друг от друга. Вот-вот скажет «люблю»… И не говорит. Хочет сказать, но в последний момент глотает слова. Хочет жить с ним и любить не оглядываясь, но делает это как-то не до конца, наполовину. Оставляя себе маленький отступной путь, на всякий случай.
Сидя в общаге за узким столом, заваленным бумагами, пыталась переводить текст. Честно пыталась, интересно и самой читать про шведа Нессера и его творчество, переводить интервью. Еще бы не было! Но в памяти то и дело всплывал разговор с Павлом. И, увы, Нессер определенно уступал Павлу по всем параметрам.
Маша закрыла комп и откинулась на спинку стула. Работать невозможно.
Павел позвал ее с собой в Японию. Она мечтала побывать в Японии. Если же еще и вместе с Пашей..! Одна из немногих вещей, о которых Маша действительно мечтала, представляла и надеялась когда-то накопить достаточно денег, чтобы поехать в страну восходящего солнца.
Павел просто взял и спросил, мимоходом, обыденно:
— Поедешь со мной в Японию? Я могу там еще два концерта сыграть в двух городах.
Маша неприлично вытаращила на него глаза.
— А… я зачем?
— Без тебя не поеду. Уже не поехал, но на два последних концерта можно успеть.
— Ты не поехал из-за меня играть в Японии? — у нее не укладывалось это в голове. Все-таки не поход на рынок отложить, он гастроли отменил.
Павел остановился посередине тротуара и повернул лицо Маши к себе, заставив смотреть в глаза. Он не произнес вслух всех тех слов, что говорили, кричали его глаза. Очень выразительно, громко и ясно. Только приблизил свое лицо к ее, и прошептал:
— Люблю. И не оставлю.
И это признание, и поступок значили для нее больше, чем все предыдущие, тоже искренние слова. У Маши перехватило дыхание. Она почти сказала «да», вот-вот скажет и «люблю».
Но снова помешало одно воспоминание. Маша не могла не спросить, пусть и понимала, что глупо уже сомневаться.
— Ты хочешь, чтобы я присутствовала во всех областях твоей… — договорить не дали губы Павла, они коснулись ее губ очень нежно. Он просил прощения за то обидное разделение своей жизни на «с Машей» и «без Маши». Даже таким интимным касанием губ к губам, просил ее простить его. Маша выдохнула, улыбнулась.
— Хорошо! Ты хорошо целуешься, я поеду с тобой. Так и быть.
— Ты тоже под моим чутким руководством научилась, — счастливо рассмеялся мужчина. И прошептал ей в губы тихое «Спасибо!».
Она не хотела больше сомневаться, чувствовать страх тоже не хотела. Собирая небольшой чемодан, Маша снова и снова повторяла себе — хаос, хаос… Хаос. Пусть со стороны она могла показаться не совсем нормальной, но ведь и наблюдателей не имелось. Так что для того, чтобы продолжать паковать вещи и отгонять свои страхи, она могла повторять любое слово. Хоть даже и неприличное, но к ним Маша не тяготела. Лишь бы не думать, не впускать в голову все новые и новые страшилки.
Хаос. Хаос. Она скрутила шнур от лэптопа, положила в пакет туфли. Любовь, любовь. Принесла из ванной комнаты косметичку, проверила документы. Хаос, любовь, хаос, любовь… Получалось уже почти что нараспев.
Всякая неадекватность лучше страха. Маша устала сомневаться. Когда она уже застегивала молнию на чемодане и прессовала его содержимое для этого, позвонил Павел.
— Ты готова? Я подъезжаю.
— Да, готова. Любовь и хаос со мной! — само вырвалось, не собиралась она произносить это вслух.
Стало смешно и радостно, Маша нервно хихикнула в трубку. Павел скоро будет рядом, а с ним любые страхи развеиваются, как туман поутру.
После непродолжительного молчания, видимо, обдумывал ее заковыристую по смыслу формулировку, Паша спросил:
— Маша, ты что-то курила?
— Неет… хи-хи.
— Пила? Нюхала?
— Ну что ты…!