Маша знала, как тяжело Павлу даются слова. В их так недолго продлившихся отношениях, говорила и рассказывала всегда только она. Он же молчал и кивал, или пожимал плечами. Или целовал. Или играл ей что-нибудь, если была такая возможность. Сейчас же она молчала. Не сказала ни слова в ответ, а уткнулась носом ему в шею и позволила телу расслабиться.
Павел почувствовал ее легкую дрожь и с трудом сглотнул ком в горле. Облегчение накрыло волной и, больше не ища слова, он продолжал сидеть на ковре и обнимать самую необходимую, любимую девушку во вселенной.
Проснувшись утром, Паша тихо продолжал лежать. Прекрасно помнил, где и с кем находится. Вчера вечером Маша так и заснула на его руках, чему Павел был несказанно рад. Неимоверно рад, как будто получил в подарок весь мир. Теперь ему можно… вернее нельзя конечно, но он все равно так сделал. А именно, положил девушку на кровать, укрыл одеялом, долго смотрел на нее, и лег рядом на узкой одноместной кровати.
Заснул почти счастливым. Почти, потому что понимал — то, что произошло, далеко не победа и не прощение. Даже близко нет. Он сам себя не мог простить, что уж говорить о Маше.
Но сейчас, лежа к ней впритык, ощущая во всю длину тела, прижатую к нему, Павел строил дальнейшие планы по возвращению любимой в свою жизнь. Не мечтал, а именно планировал, конкретно и детально. И в этих планах главный арсенал уже вовсе не слова.
До того как Павел бросил ее, они встречались уже месяц. А увидел он Машу полгода назад. Тогда у него сломалась машина, и он был вынужден ехать на общественном транспорте. Середина лета, духота и жара. Автобусы без кондиционеров воспринимались им как адские машины, мучающие в своих недрах грешников. За все-все людские грехи.
Вероятно, Павел также все же не святой, потому что в то утро и ему пришлось пересесть из прохладного удобного салона обожаемого БМВ, в еле живой раскаленный Икарус.
Мужчина ехал и страдал, потел. Особенно спина, к которой прижат большой футляр с виолончелью. Но хотя бы благодаря чехлу спина защищена от других потных тел, окружающих его. Да, Павел вдобавок ко всему еще и брезгливый.
Толпой грешников к нему прибило девушку, похожую на ангела. Бледная, несмотря на пляжный сезон, светлые волосы, в которых заблудилось солнце, голубое легкое платье. Лицо Павел тогда не разглядел, она стояла к нему спиной. Зато в полной мере оценил голыми руками и даже телом сквозь футболку, прохладу, исходящую от ангела. Как ни странно, ее кожа была свежая и намного холоднее окружающего раскаленного воздуха. И еще запах. Павел выше нее примерно на голову и было очень просто наклонить лицо, почти утыкаясь носом в пушистую светлую макушку.
Яблоки. Это был аромат яблок. Естественный и сладко-свежий, какой Павел помнил с детства. Белый налив.
Он вдыхал и вдыхал, уже не обращая внимания на окружение. Да и на саму девушку, пока та стояла ровно и никуда не двигалась.
Павел тогда закрыл глаза, обеими ладонями держась за липкий поручень, и дышал. Так они проехали не одну остановку. А в голове в это время зазвучала соната, которую он тогда готовил к концерту.
Павел играл ее уже довольно давно, все выигрывал, перфектно, красиво звучало, отличный тон, однако старый профессор, теперь уже коллега, хотя нет… навсегда его учитель… Так вот, он всегда ехидно усмехался после исполнения Павлом сонаты Дебюсси, и издевательски качал головой. По его мнению, в игре много чего не хватало. Не было жизни, наслаждения ею, что так явно всегда присутствует в композициях французов. Не было истинного понимания.
Самолюбие Павла, конечно же, задевали насмешки вредного маразматика, ведь все остальные пребывали в полном восторге. Пусть сам Павел и не разделял его.
Но в эти мгновения, жаркие, душные… соната звучала в голове по-другому. Звучала с ощущением блаженной прохлады в знойный солнечный день. С ароматом зеленых яблок. А уж ее заключительная партия — феерия. Чистый восторг. Оргазм?
Павел отпустил поручень одной рукой и, так и не открывая глаз, с улыбкой на лице, провел ладонью от предплечья до тонкой кисти девушки. Медленно, полной ладонью, задевая пальцами льняное платье на груди.
Да. Это то, что надо. Вот именно это. Нежно, долго и плавно. Очень долго, протяжно… С выдержанными паузами, можно их даже немного передержать…
Незнакомка ошалело оглянулась на него, мазнув волосами по лицу и губам.