— Не умею… Но мне понравилось, — ее голос также звучал очень тихо, и было странно шевелить ставшими резко очень чувствительными губами. Они не хотели складывать звуки в слова, просто так бессмысленно шевелиться, жаждали потянуться снова к губам напротив и продолжить совсем другое общение. Проделать с Павлом в ответ все то, что он только что творил с ее ртом.
Павел немного отстранился и пристально вгляделся в лицо девушки. Искренняя, открытая, притягательная, вся как на ладони. И в то же время непонятная, другая, нелогичная и умная, ироничная. Затрагивающая что-то внутри него… душу? Опасная. По-настоящему. Похоже, это именно тот случай, когда все сокрушающая сила заключается в слабости. И невинности.
Вглядываясь в серые, слегка затуманенные желанием глаза напротив, Павел вдруг понял, что с этой девушкой все будет по-другому. Не так как всегда и со всеми, с которыми он спал.
Наверное, уже в тот момент, он подсознательно приготовился от всего отказаться. Тянул еще почти месяц, узнавал ее, наслаждался ее присутствием, не в состоянии отступить, отстраниться. И все то время понимал, что надо это прекратить. Перестать к ней мотаться, звонить, смотреть, изучать, трогать, приучать к себе, к своему присутствию в ее жизни. Но тянул. Не мог. Еще чуть-чуть побыть с ней, урвать еще немного тепла. Ангелы встречаются нам в жизни так редко.
Павел проникал в жизнь Маши как воздух в распахнутое окно, в доселе запертое наглухо помещение. Стремительно, в одно мгновение, заполняя все уголки ее существования. Он захватил и закружил девушку в мощном вихре.
Достаточно одного его звонка, короткого сообщения и она парила. Не говоря уже о том, что испытывала, когда Павел рядом. Воздушные замки в голове Маши строились с небывалой быстротой и завидной фантазией. Она влюбилась.
Однажды он пригласил ее на концерт. Не свой, а одного своего хорошего друга, как он выразился. Это оказалась пианистка, с которой Павел уже много лет подряд вместе играет. Когда она его сопровождает в сольных произведениях, когда вместе играют в составах более многочисленных ансамблей. Она тоже из верхушки, смогла добиться признания и довольно много концертировала по всему миру. Сейчас Наталья исполняла концерт Моцарта с оркестром.
Очень хорошо исполняла. Так трогательно, наивно и одновременно блестяще виртуозно. Маша сидела в задней части партера рядом с Павлом. Она одела самое свое стильное и дорогое платье. Маленькое и черное, к нему высокие изящные шпильки. В этом платье она всегда чувствовала себя очень нарядно, искряще… Чувствовала. До того момента, пока не увидела Наталью Хребтович.
Вот она действительно искрящая, магнетически прекрасная и такая… такая, какой не была Маша. Наталья была сильной, харизматичной, гипнотизирующей всех вокруг себя. В ярко алом платье в пол и с поднятыми вверх черными волосами, алые губы на бледном лице подобны бутону цветка. Нежные и хищные. Из украшений только серьги, наверняка с брюликами. Открытые плечи, плавный и грациозный изгиб шеи. Перед оркестром, в лучах прожекторов, за огромным черным роялем.
Ее игра… Моцарт, он же искренний, немного наивный, с любовью и запредельной грустью. Так вот в ее игре все это было. Она покоряла слушателей своей искренностью, нежностью, красотой. Красное-черное, любовь, жестокость, аналог Жюлиена Сореля в юбке.
Маша слушала в оба уха и смотрела во все глаза. Завороженная, как и весь зал. Но в груди зарождались ревность и чувство собственной ничтожности. Кто она и кто эти люди? Абсолютно разные миры и различные жизни. Наталья, наверняка, как и Павел, из семьи музыкантов, профессоров в каком-то там поколении. Сколько они с Павлом уже знакомы? Наверно еще учились вместе. Неужели между ними ничего не было, неужели Павел не захотел с ней чего-то большего, чем просто дружба и партнерство в музыке?
Даже она, Маша, казалось, полностью покорена этой женщиной. Ко всем прочим достоинствам, еще и ТАК играющей концерт. То ли от щемящей медленной части произведения, то ли от сопровождающих музыку горестных мыслей, но Маша с трудом сдерживала слезы. Плакать неприлично, нельзя. Еще примут за сентиментальную дуру. Хотя, в зале темно…
В антракте Павел провел ее за руку в гримерки. Во втором отделении будет играть уже один оркестр, поэтому он хотел поздравить Наталью с удачным выступлением сейчас. Маша плелась за ним, маленькая ладонь зажата в его сильной и широкой. Он почти тащил девушку, ее ноги не хотели идти.
Одно дело, видеть красно-черную красоту издали, и совсем другое, вблизи. Маша боялась, что может ослепнуть, или же окончательно почувствовать себя лохматой курицей рядом с Натальей. И это так наглядно увидит Павел. Сравнит их.