— Хорошо.
Через пару минут гейша вернулась и с ядовитой улыбкой водрузила чайник на стол. Я приподняла крышечку. В крутом кипятке плавали редкие чаинки.
«Это вечер памяти тебя, Карлос, — подумала я. — А анализ не иначе символ нашей тогдашней жизни: хотелось, чтоб она была как мраморное мясо, а обернулось все блокадным кипяточком. Да-с…»
Обдумывая этот мрачный парадокс, я подцепила кусочек симофури. Увы, за время выяснения отношений с гейшей оно совершенно остыло. «Черт меня сюда понес», — подумала я. Вечер был безнадежно испорчен. Нарушая все писаные и неписаные правила японского бонтона, я еще немного поковыряла палочками в тарелке, после чего подозвала официантку и буркнула: «Колы!»
В ресторане было пусто, лишь за соседним столиком сидела чета пожилых японцев. Внизу, на проспекте, гудели машины. В высокие витражные окна хлестал дождь. Девчонка принесла стакан колы. Окончательно погрузившись в черную меланхолию, я отхлебнула глоток.
Кола была теплая.
Николь Ли (niko_Ii)
Не много ли солнца в холодной воде?
20.18
Короче, у меня однажды был мужчина, не слишком долго, но исключительно счастливо.
Я поняла это тогда, когда мы расстались, потому что в этот самый момент я поняла, что в первый раз в жизни увидела его спину.
20.25
Он писал мне тогда:
ты мне очень срочно нужна рядом и голая, понимаешь?
И это даже не только секс, хотя и он и еще все такое, но рядом и голая.
20.37
Еще он написал мне:
что я чувствую, когда ты говоришь мне по телефону: я говорю с тобой по телефону, и оказывается, что я глажу стенку и целую свою руку, потому я что не могу слышать твой голос и не гладить нигде и ничего не целовать?
21.45
Он мне писал: я хочу в тебя, а ты должна ответить: БУДЕШЬ, — это я так подсказываю тебе.
22.15
Я без толку скурила 4 сигареты подряд, но я совсем не то курю, раз хочу, чтобы мне ободрало глотку.
Можно съесть ложку соли или попытаться съесть небольшую ложечку молотого перца, но лучше всего, я думаю, помогло бы ненадолго, если я, например, сидела б у окошка и увидела вдруг, как с балкона 16-го этажа соседнего дома напротив упал вниз какой-нибудь мужчина или женщина.
14.05
А сегодня я помешалась и пекла хлеб. Ну, давайте я и вас научу, как печь хлеб. Купите в магазине муки ржаной и обычной, дрожжей, не сухих — в пачках.
Нужно замесить тесто из этого, соли и еще очень теплой воды.
Сперва нужно открыть все окна, день должен слегка крениться к вечеру, должно быть немного жарко, но если прохладно и даже холодно босиком — тоже подойдет.
Главное, чтобы никого не было дома, нельзя включать музыку, нельзя вслух разговаривать сама с собой.
Необходимо тщательно отмерять количество продуктов, хотя если сыпать сколько угодно, получается ничуть не хуже.
Пока хлеб подходит и печется, вы успеете задумчиво выкурить не менее шести сигарет.
При этом, главное, сидеть, закинув ноги на стол. Потом хлеб будет готов.
Его нужно есть с вином, одной, а если с людьми, то пусть несут помидоров и сыра.
22.52
Так вот, а я писала тогда так: хотела тебе написать, что, может, я меньше думаю про тебя, чем ты про меня — у меня больше отвлекающих факторов, — но даже когда совершенно не до тебя, похоже, где-то в душе, как в угольном сарае, воет и скулит закрытый там дурной щенок.
23.04
А потом он писал мне: смоги, захоти, приходи, и мы не зажигали в номере свет, а когда курили, то пепел бросали в постель.
23.36
В письмах мы писали друг другу все подряд и сны. Мне приснилось, что ты завалился ко мне домой, хотя это не мой дом, определенно, это не было, похоже. А ты был с усами, с гнусным лицом Гарика Сукачева, очень нарядно одет, но я запомнила только ярко-зеленую шелковую рубашку, вышитую зеленым бисером. Сначала, немного смущаясь, ты отдал мне конверт, просил вскрыть, дописать к твоему свое желание, а потом уже отправлять.
Потом, как бы нехотя, ты попытался растлить меня прямо на полу, но я растлеваться не стала, тем более рядом все время крутился какой-то твой друг, который приехал с тобой. Тогда ты решил искупаться в полной ванне, не раздеваясь (тут-то я и разглядела твою рубашку), а мне было немного противно то, что ты даже не почесался помыть ее Кометом.
И вот я решила незаметно уйти из дома вместе с жалкими остатками моих к тебе чувств.
Как ты думаешь, это плохой сон?
00.09
А он понимал, если я даже очень путано писала: я не могу описать тебе мое сегодняшнее к тебе чувство.
Я чувствую его не умом или сердцем, а телом, но это совсем не похоть, это чисто платоническая любовь, которую я ощущаю плотски.
00.12
Я (04:28 AM): теперь я пойду спать, уже, оказывается, 28:28)
Он (04:33 AM): завтра айда совокупляться?
Я (04:33 AM): завтра я засуну тебе свой язык в горло, а ты захрипишь и умрешь
Он (04:34 AM): хорошо.
22.41
Однажды ко мне в 11. 00 пришли два гостя.
У них было с собой 1 л простого испанского вина в тетропакете.
И 1 л водки в бутылке, таких бутылок было две.
Зато у меня было:
— никак не сложенный после позавчерашнего первомая стол,
— открытый настежь балкон, если выгнуть шею, то с него было видно море (Каспийское),
— из-за сквозняка бьющие крыльями занавески,
— линолеум с косыми солнечными квадратами на полу и немного еды.
Нутам помидоры, хлеб и полукопченая колбаса (Краковская)
Мы стали медленно пить, каждый свое, и подолгу разговаривать.
Мне очень нравится эта картина в моей памяти.
Еще я люблю, как ускользающую красоту представлять: накрытый мною без труда, хотя и не без трудов, длинный стол, настолько длинный, что между сидящими напротив людьми прекрасно видно красный закат.
Сумерки, но, если вдруг станет совсем темно, можно ведь зажечь два фонаря у дома.
Все пьют вино и говорят друг с другом долго, а хотели бы бесконечно.
Все пьют вино, наливая его из бутылок без наклеек, и едят:
— сыр разный, есть вкусный козий, с неприятным запахом хлева,
— твердокаменный желтый, очень старый чеддер и немного бри.
А рядом тарелка, очень хорошо с сыром: фиолетовый рейган, так здесь называют базилик, помидоры.
Еще — позже я напишу рецепт — пастуший пирог из сыра, лука, туда нужно добавить немного сорванного на недалеком склоне чабреца.
Хлеб, черт! На нем подгорели семечки сезама.
Холодное мясо, баранина.
Черешня и персики, разломанные пополам.
02.58
Я бы тоже хотела завести кошку, но боюсь, получится как тогда.
Тогда, правда, был кот, все звали его Мастер, хотя буква М была у него не на шапочке, а просто на лбу.
Потом он сбежал от меня, я заглядывала во все подвалы, за все гаражи и надрывно звала его: Мастер! Мастер!
Незнакомые люди говорили мне, что проще будет обратиться в диспетчерскую, в ЖЭК, а знакомые отвели к экстрасенсу, так я навсегда узнала, что Мастер сдох.
Лучше все же заведу цветок. Буду как… как ее? Катрин Панколь_ли?
22.59
Скоро я сосредоточусь и напишу вам, как сделать так, чтобы получился французский луковый суп.
21.59
Так вот, а он, он нормальный, наверное, но тогда мне писал:
я так в ЦУМе испугался, подумал, ты взяла и ушла, и мне страшно без тебя стало. А я: Ты что, я не ушла, я отошла подальше специально, чтобы как бы случайным выглядело то, что до этого проводила тебя до самой калитки мужского туалета, я не могла тебя куда-то отпускать, отлепляться. Но потом хватилась и из приличия отбежала.
22.03
Я: Сегодня спать пойду рано, завтра с утра явится замерщик, а знаешь, какую немаловажную роль играют замерщики в жизни женщины?
Он: А я
Я: Ты. Ты получил мою похотливую CMC которую МТС пришлось разбить на две? Ну вот.
22.34
А тогда, тогда это был таакой сириоз лав!
Он мне писал:
я все время порываюсь броситься к тебе, так и бросаюсь весь день к тебе, ты бы спасла, помогла, хочу обнять и носом в живот, или хотя бы в тот пушистенький свитер, или ты носом в живот — все равно как обнять, вздохнуть. Ты скажешь: Коля ты что! И все, и температура пройдет. А я: Хочешь свитер тебе отдам? Ну а он: Ты же знаешь, что он имеет силу, только если на тебе, и потом представь меня тут, обнюхивающего твой свитер и рычащего или скулящего над ним, я хочу потрогать все и место, где все заканчивается, и я хочу тебя одним слоем потрогать, другим исцеловать.