Звонок. Это Бочонок.
— Ты уже там?
— Да.
— Ты на велике?
— Да.
— Слушай, подъезжай к станции. У меня камера, у Кири до фига барахла. Возьмёшь что-нибудь на багажник.
Очень хочется послать его подальше.
— Еду.
— Давай.
Они ещё в поезде, судя по стуку колёс.
Выезжаю с территории. До станции — пять минут езды. Идти, естественно, дольше. Дорога кривая, ухабистая. Когда-то тут был асфальт, теперь — колдобины и ямы.
Вот и станция. На пригорке около навеса стоит Киря. Остальных не видно. Он машет мне рукой, исчезает за серой стенкой. Объезжаю навес, останавливаюсь перед скамейкой. Киря, Бочонок, Алёна, Милка.
— Гаврика уже, похоже, совсем не будет, — говорю я.
— Я буду толпу создавать, — улыбается Киря.
Алёна смотрит на меня, прищурившись.
— Чего грузить? — спрашиваю.
Киря наваливает мне на багажник рюкзак, набитый амуницией. Что-то громко звякает.
— Карабины, — поясняет Киря.
Я привязываю рюкзак держателями-зацепами. Бочонок подаётся вперёд:
— А камера?
— Сам понесёшь или Кире отдашь. Не надорвёшься.
— Давай, — говорит Киря.
Бочонок прижимает камеру к себе.
— Тогда уж сам понесу.
Милка говорит:
— А на раму меня не возьмёшь?
Она всегда готова сморозить глупость.
— Нет, — говорю я и стартую.
Через минуту все четверо уже далеко позади. Я еду осторожно, чтобы не вытрясти ничего из рюкзака. Чёрт знает, как Киря его закрыл.
Заезжаю на территорию через ту же дыру в заборе, снова еду к воротам, но теперь сразу направляюсь к воротам цеха. Внутри довольно светло, стёкол нет, свет льётся сверху, через окна в потолке.
В дальнем углу помещения лежит шар. Он очень большой, ржавый, правильной формы. Наверное, это какая-то барокамера или что-то подобное. Но мы назначили его Исполнителем Желаний. О лучшем нельзя было и мечтать. Я проезжаю на велосипеде через весь цех, огибая остовы станков, битое стекло и кирпич, груды мусора. Оказываюсь у самого шара. Прислоняю велосипед к какому-то ограждению, подхожу к шару.
— Счастья для всех, — шепчу и прикладываю ладонь к его холодной ржавой поверхности. — А мне — Алёну.
Говорят, если веришь — то всё исполнится. Чёрт его знает. Может, этот шар здесь не просто так. Может, он здесь специально для нас.
Велосипед я прячу под железным листом, чтобы случайно в кадр не попал. Листовое железо тут повсюду: похоже, завод занимался в том числе и прокатными работами.
С рюкзаком Кири ползу вверх по лестницам. По высоте цех — с восьмиэтажку, не меньше. По периметру идут металлические леса и мостики, лестницы. Под крышей — огромные стационарные краны, шесть штук, четыре — с оборванными крюками, два — целые.
Площадка находится под самой крышей, чтобы дотянуться до потолка, нужно просто поднять руку. Тут очень светло, потому что окна близко. Площадка сетчатая, ограждение с двух сторон обломано, а в крыше ровно над площадкой — прямоугольный люк. Поднимаю ржавую приставную лестницу: специально принесли, чтобы забираться наверх. Медленно ползу по ней: рюкзак тяжёлый.
С крыши — потрясающий вид. Ходить здесь опасно, перекрытия во многих местах прогнили, проржавели. Провалиться — как тьфу.
Видна станция, если подойти к самому краю. Видны окрестные деревни.
Пока пасмурно, но солнце уже проглядывает через дыры в облаках. Нужно быстрее снимать наружные сцены, пока не стало совсем солнечно.
— Ну что?
Кирина голова появляется из люка.
— Ничего. Готов.
Киря помогает подняться Бочонку. Тот пыхтит, краснеет, но забирается. Камеру Кире не отдаёт, прижимает к себе.
— Ты бы видел, что мы вчера намонтировали! — радостно кричит мне.
— Ну и?..
Киря помогает подняться Милке.
— Такой эффект с туманом получился, супер! Я на компьютере наложил дымовуху, так за тобой там настоящий студень гонится!
Я ему верю. Бочонок и в самом деле умеет делать хорошо.
На крыше появляется Алёна. Бочонок копается в камере, готовит её к съёмке.
— Наружные сцены не понадобятся, — говорит Киря. — Всё, что вчера наработали, идёт в фильм. Поэтому снимать будем снизу. Первый дубль — ты прыгаешь вниз, в люк. Главное — ногу не сломай.