При поступлении в Институт им. Сурикова он был принят на живописный факультет, однако попросил перевести его к нам на графику. Оба мы к третьему курсу распределились в книжную мастерскую, руководимую Борисом Александровичем Дехтерёвым. С этой поры наши жизни пошли параллельно, на виду друг у друга. Тогда же его богатое художественное дарование стало мне очевидно — и не только мне.
Веня на зависть всем соученикам уже тогда обладал незаурядным мастерством. Он свободно, без помощи натуры, компоновал и рисовал весьма убедительно. По воображению он рисовал азартно, а натурные штудии были ему скучны. Дехтерёв наблюдал за ним не только на уроках композиции, но и приходил посмотреть в часы натурного рисунка, который вёл у нас Юрий Петрович Рейнер. Однажды Дехтерёв подсел на Венино место. Позировала полная натурщица в бусах. Борис Александрович созвал нас всех и сказал: «Посмотрите на рисунок этого человека, ему не интересен объект, ему скучно рисовать с натуры, такое впечатление, что он смотрит на натуру одним глазом или вообще не смотрит. Характер и особенности фигуры натурщицы его не интересуют. Взгляните на эти бусы на её шее, ведь они круглой формы — шарики, а у Лосина — продолговатые леденцы. Так можно рисовать, повернувшись к натуре спиной».
Но композиционное рисование Вени Дехтерёв высоко ценил, хотя из соображений педагогической этики вслух его хвалил редко.
Веня отдавал должное Дехтерёву как культурному человеку и педагогу, однако меж ними чувствовалась некая психологическая несовместимость. Среди учителей он был близок с Юрием Петровичем Рейнером, который нравился ему и как человек, и как художник.
На третьем году обучения нам предложили выбрать одну из трёх графических техник для дальнейшего совершенствования в ней. Сначала мы попробовали все три: литографию, ксилографию и офорт. Я остановился на литографии, Веня — на гравюре.
Михаил Владимирович Маторин дал ксилографам в качестве первого задания резать гравюру по рисунку Александра Агина: портрет Плюшкина. Эталоном, конечно, была работа Валентина Бернардского. Нужно было сделать не хуже. Они резали с большим азартом. У всех, на мой взгляд, получилось довольно прилично, но очень одинаково. Позднее, когда они гравировали свои собственные композиции, Веня отличился. Его иллюстрации к «Щелкунчику» Гофмана, резанные на дереве и линолеуме в два цвета, были сделаны мастерски. Сцена, где Дроссельмейер демонстрирует детям нарядную ёлку, запомнилась надолго — и не только мне одному.
К концу третьего года обучения Борис Александрович Дехтерёв, будучи одновременно главным художником «Детгиза», нашёл, что некоторые его ученики, в том числе и Веня Лосин, обладают уже навыками рисования, пригодными для реального производства, и предложил Вене работу в детском издательстве.
Первая книжка с иллюстрациями Вениамина Лосина, вышедшая в свет в 1954 году, была сборником сказок Рахили Баумволь «Голубая варежка». Я думаю, что в ней уже ясно обозначилось своеобразие этого художника, его умение изображать всё на свете — особенно детей — тепло и трогательно.
Первые годы после окончания учёбы, завершившейся в 1956 году дипломной серией иллюстраций к «Трём толстякам» Юрия Олеши и красным дипломом, Веня успешно работал в «Детгизе», получая заказы почти без перерывов. Однако его творческое своеобразие, вероятно, не всегда совпадало с господствующим в этом издательстве вкусом, и стиль работ самого Дехтерёва Вене не нравился. Когда рядом с монополистом «Детгизом» возникли новые издательства — «Малыш» и «Советская Россия», — Веня стал охотнее работать в них. В это же время он сотрудничал с журналом «Мурзилка» и др.
С этой поры наши с Веней пути несколько разошлись. Я оставался верен «Детгизу», а он перекочевал в «Малыш». Там образовалось знаменитое содружество Лосин — Монин — Перцов — Чижиков.
В Доме творчества художников на Челюскинской. Я крайний справа
Воспоминания о деятельности и дружбе этой четвёрки естественно ждать от ныне здравствующих Владимира Валерьевича Перцова и Виктора Александровича Чижикова, я же хочу поговорить о Вене Лосине отдельно.
Вениамин Николаевич обладал феноменальной зрительной памятью и наблюдательностью. Кладовая его наблюдений пополнялась без особых усилий, органично, просто благодаря естественному интересу к повседневной жизни. То, что иные мастера накапливали постоянным рисованием с натуры, набросками, зарисовками и штудиями, Лосин запоминал без усилий. В его наследии нет карманных альбомчиков, записных книжек и прочих атрибутов обычных художников. Когда, начиная работу, он оказывался перед чистым листом бумаги, воображение выдавало само собой нужные типические образы персонажей услужливо, без особых понуканий. Оставалось лишь грамотно, толково и красиво это изобразить. Одним словом, специфическим даром иллюстратора Веня обладал в совершенной степени и очень рано. Войдя в зрелый возраст, он обнаружил тяготение и интерес к древней истории: русской и мировой. В связи с этим его библиотека наполнилась множеством научных книг по данной теме. Мы, его друзья, постепенно начали замечать, что он становится экспертом-историком по средневековой Руси. Заявив таким образом о себе в издательских кругах, он стал получать соответствующие заказы на иллюстрирование.