Перед посадкой шутники-лётчики заставили доктора встать на амбарные весы. Он долго сопротивлялся, но его напугали тем, что если лётчики, не зная точно его веса, неправильно усадят его в самолёт, то может произойти авария, самолёт накренится на бок, поломает о землю крыло и т. д. Лори поверил в эту чушь и дал себя взвесить. На сколько он потянул — не помню, но, кажется, на очень много.
С Марком Петровичем мы встречались и в Москве. Он оказался ближайшим соседом Жени Монина. Служил он в Министерстве иностранных дел.
Через несколько лет его жена Мелинда и сыновья вернулись в Англию, а он остался здесь. Каков был его конец, я не знаю.
Много позднее история «кембриджской пятёрки» была обнародована, и мы узнали настоящее имя этого человека: Дональд Маклин.
Средняя Азия
В августе 1964 года мы с художником Владимиром Перцевым и архитектором Игорем Пяткиным собрались путешествовать по Средней Азии. Мой московский сосед, искусствовед Генрих Бочаров, побывавший в этих краях незадолго до этого, дал мне множество адресов, советов и наставлений, а поскольку мы со сборами дотянули до октября, передал мне ещё свою тёплую робу, предупредив, что ночи могут быть в Бухаре холодными.
Генрих советовал посетить в Бухаре некоего Юренева, учёного, почему-то попавшего в немилость к КГБ и уехавшего в Среднюю Азию подальше от этих суровых органов. Бочаров описал нам его как человека, который хорошо знает Восток и наверняка может оказаться полезен нам. Кроме того, посоветовал нам обратить внимание на прикладное народное искусство узбеков, которое, по его словам, сохранилось в первозданном виде с незапамятных времён.
Я жадно его слушал, возгорелся интересом и, таким образом, наше путешествие обрело смысл и цель.
Первый раз я посетил Среднюю Азию ещё студентом в 1955 году. Тогда нас послали на целину в виде летней практики Суриковского института. Та поездка была недолгой и просто ознакомительной. Практика проходила в восточном Казахстане в городе Усть-Каменогорске в предгорьях Алтая. По окончании её, вместе с другими студентами, у кого ещё оставались деньги, мы решили отправиться в путешествие на юг. Добрались до Самарканда. Там я остался один — другие улетели в Москву, а я продолжил свой путь через Туркмению. Из Красноводска перелетел на «Дугласе» через Каспий в Баку и далее поездом на Кавказ, к Чёрному морю, где в это время отдыхали в Хосте мои родители.
На этот раз, через 9 лет, уже будучи профессиональным художником в компании таких же профессионалов, я оказался в знакомых местах.
Надо сказать, что застылый Восток мало изменился за эти годы. Те же арыки, саманные строения, те же халаты, тюбетейки и чалмы, те же пёстрые женские одежды, те же живописные базары, ишачки, чайханы и т. д. Мы проехали через весь Узбекистан: были в Ташкенте, Самарканде, на Иссык-Куле, Янгиарыкском районе, в Бухаре, Хиве, в Каракалпакии (город Нукус). Летели над долиной Сырдарьи, и через Урал вернулись в Москву.
Ещё в Москве нас предупреждали, что в этих городах может быть проблема с гостиницами. Поэтому мы заранее озаботились официальными направлениями от Союза художников, хотя это путешествие было нашей частной инициативой.
В Ташкенте, вполне цивилизованном городе, мы посетили (теперь уж не помню, какие именно) учреждения культуры, где нас уважительно приняли и направили в художественные институты. Там мы познакомились с уважаемыми и признанными народными художниками. Они нам показали образцы своего творчества, образцы торжественных декоративных шрифтов, керамики и прочего декоративного и прикладного искусства. Один керамист с регалиями и званиями продал нам несколько своих тарелок — очень дорогих и, на наш взгляд, не имеющих никаких достоинств, — далеко отошедших от народной традиции.
Рисовать в Ташкенте нам не хотелось. Мы даже ещё не доставали своих альбомов и красок.
Наконец по совету Бочарова мы забрались в глушь, и нашли аул, где жила знаменитая народная мастерица — Хамро Рахимова. Она была очень стара, но ещё лепила свои изумительные свистульки и обжигала их в тандыре. Мы увидели целую выставку обожжённых белых глиняных и раскрашенных анилином фигур фантастических животных. Тут были ишачки, собаки, кони, бараны и даже слоны. Она при нас загрузила в печь целую партию таких фигурок. Купили мы много всего, зная, что в Москве нам будут завидовать, а мы будем щедро дарить подарки.
«Ослиный двор в Ташкенте», гуашь
Предупреждение по поводу гостиниц после Ташкента начало оправдываться. Все последующие города оказались весьма негостеприимными. Наши документы сразу потеряли свою силу. Ночевать было негде. В Самарканде на площади Регистана мы решили осмотреть кельи бывшего медресе. Эти сооружения представляли собой каменные балкончики с небольшими углублениями в стене. Сначала мы использовали их как удобные пункты уединённого наблюдения и рисования: никто не стоит за спиной, не мешает творить, солнце не слепит глаза и не падает на бумагу, не жарко (в это время мы ещё застали тепло, почти жару), было хорошее чувство защищённости. В таких кельях нам и пришлось ночевать.