Вдоль по памяти

По воскресеньям из Киева приезжали родственники и друзья и возобновлялось приутихшее было пьянство.

Столовая превращалась в банкетный зал. Никто, конечно, в такие дни не работал. Начиналась суета, приготовление столов, на которые выставлялись привезённые изысканные яства и выпивка.

Хотя пока трудно было обнаружить какие-либо достижения в нашей работе, но похвалы и поощрительные оценки выдавались, так сказать, авансом. Тосты провозглашались один за другим и один другого пьяней.

Я тоже посмел отличиться.

Когда до меня дошла очередь «тостовать», я под влиянием, оказанным на меня хорошей погодой, поэтичностью местной природы и прочего, сказал, что река Снов воспринимается мною с новым смыслом: река снов (сновидений). Этим я всех удивил. За долгие годы местные люди употребляли эти слова лишь в одном, обычном их значении. Затем я прочёл несколько своих стихотворений, сложенных накануне. Одно из них — «Журба», вариант часто певшейся песни на стихи Леонида Глибова:

Стоит гора высокая,
По-пид горою — гай,
Река тече глубокая,
Ну прямо Божий рай.

Не скоро обнародуем
Мы творческий интим,
Палитрою с природою
Мы спорить не хотим.

Идёт застолье шумное,
Настал потехи час
И тостов вязь безумная
Легко сближает нас.

Запомним дни рождения
И сладостный досуг,
Былые увлечения
И милых нам подруг.

Запомним солнце осени,
Лесов седую даль
И песен Малороссии
Весёлую печаль.

И как-то здесь не верится
(Лжёт медная струна),
Что молодисть не вернется,
Не вернется вона.

Стоит гора высокая,
По-пид горою — гай,
Река тече глубокая,
Уедешь — вспоминай.

Второе — уже не пародийное, лирическое:

На берегах уютных Снова
Я перебрал весьма спиртного —
Раскаянье сечёт.
Даю торжественное слово:
Восторг от Седнева седого
Представить на отчёт.

В часы веселия живого
Звучит украинская мова
И в сердце отдаёт.
На берегах уютных Снова
Поёт Лариса Иванова,
Божественно поёт.

Вдали от шума городского
Здесь сладко спится, право слово,
Забота не грызёт.
На берегах уютных Снова
Хотел бы оказаться снова,
Надеюсь, повезёт!

Но не повезло. Через шесть лет в этот благодатный край пришла большая беда. По соседству, в Чернобыле, рванул энергоблок на АЭС, и тлетворные облака радиации накрыли эти берега.

Что там сейчас — подумать страшно.

В октябре 1980 года закончился срок нашего пребывания в Седневе. Мы переехали в Киев. В Киеве я посетил издательство «Дніпро». Мне заказали иллюстрации к повестям и рассказам Алексея Толстого.

Ночевали мы у Якутовичей. На следующий день надо было уезжать в Москву, но не обошлось без приключения. Было, конечно, прощальное застолье; вышли мы с чемоданами, вроде бы, загодя, собираясь поймать такси. Но не тут-то было. Ни одного такси мы не увидели. Стоять долго на перекрёстке было глупо. Мы двинулись в сторону вокзала, в надежде по дороге всё-таки встретить хоть какую-то машину; но все такси как будто забастовали. Мы, все в поту, бежали со своими чемоданами в сторону вокзала, не глядя на часы. Мы понимали, что безнадёжно опаздываем.

На вокзал мы явились с опозданием на 20 минут и уже подумывали купить билеты на завтра. И вдруг… О чудо! Наш поезд стоял и нас ждал.

Даже после того, как мы залезли в вагон, он ещё для надёжности минут 10 постоял и только тогда медленно тронулся.

Прошло почти 30 лет.

За эти годы мы изредка виделись с нашими друзьями-киевлянами, в основном в Москве.

Книжку Алексея Толстого я сделал, и она вышла в свет в 1984 году.

Георгий Якутович скончался, ко всеобщему прискорбию.