Босые ноги ступают на шершавую дорожку, вдоль которой всегда росла лесная земляника: после того как мы купались в озере, мама и Снежка собирали ее на обратном пути. Но земляники не было, только трава, а я все шла и шла, чувствуя, как живот начинает сводить от голода. Почему туман никак не хочет рассеиваться, где солнце? И конец дорожки…
«Вернись ко мне дочка», — шепот маминого голоса.
— Я хочу, но где ты? — я заметалась на месте, озираясь по сторонам и видя только деревья.
«Дома… иди домой» — и я пошла, побежала, сбивая босые ноги в кровь, не чувствуя боли, бежала пока не вырвалась из объятий удушливого тумана к свету.
— Мама… — хриплю и моргаю, смотря на бьющие из окна лучи солнца.
Я в своей комнате, в поместье лорда Аристида. Рядом со мной в волчьем облике лежат Маулез и Тобиас.
Стараясь не разбудить их, я осторожно выползла из-под одеяла и пошатываясь закрылась в ванной. Из зеркала на меня смотрело мое больное отражение. Волосы всклочены и абсолютно седые. Глаза красные, уставшие. На лице кроме покрытых багровой коркой, длинных ожогов ничего, разве что слишком белая кожа с голубыми венами
На мне привычная пижама, руки и ноги сплошь бинты, тоже самое на животе и даже груди.
«Я-ходячий мертвец», — умывшись как можно аккуратнее чтобы не потревожить раны, я напилась воды из-под крана и держась за стену, вышла.
Меня обняли крепкие руки, и я заорала от боли, оседая на пол.
— Прости меня, — прошептал Тобиас, не владея своей звериной сущностью и как можно осторожнее уложил в кровать. — Я проснулся, а тебя нет.
Кряхтя как столетняя бабка, я устроилась на подушках, лежать на спине было еще больнее, и я перевернулась на бок, поджав ноги.
Маулез в облике волка уткнулся мне в бок и громко задышал.
— Я думала, что умерла… — пролепетала я, когда Тобиас лег рядом и приложил мою руку к своей небритой, но такой родной щеке.
— Умерла. Когда оборотни из соседнего клана убрали с тебя сеть, ты не дышала, пульс не чувствовался. Они оттащили тебя к ближайшему пруду и связались с королем.
Мы искали тебя, королева использовала все водные источники, но не помогло. Ты как сквозь землю провалилась.
А потом, мы перенесли тебя в поместье и целый день от тебя не отходила королева, взывая к силам водного народа. А когда она с трудом смогла вылечить твою русалочью сущность, то сама нуждалась в лечении. Поэтому Улириан тут же забрал ее. С тобой ничего не успели сделать? От тебя пахло подземельями, — он обеспокоено смотрел мне в глаза.
— Нет, не тронули. Не считая пары пощечин от Летиции. Но этот самый Ферир со своим ножичком-крюком был сумасшедшим. Не знаю, чтобы он со мной сотворил, будь я с хвостом, думаю расчленил точно. А почему Маулез не меняет ипостась?
— Устал. Он несколько дней подряд не отдыхал и не оборачивался, поэтому думаю, как только придет к душевному равновесию, все наладится.
— Сколько дней меня не было?
— Чуть меньше недели. Киринн лично наведался в поместье отца Летиции, но тот слыхом не слыхивал о забавах своих детей, либо врал. Меня там не было, с Киринном отправились другие оборотни, тоже наши. А мы с Маулезом обыскивали городской дом Клемента, застали его в постели с баронессой Клодией, поэтому она тоже исключена из конкурса. Скандалила знатно, но Киринн ее даже за ворота поместья не пустил. А когда выяснилось, что она в сговоре с Летицей по избавлению от тебя, пригрозил ей тюрьмой за пособничество. Барышне пришлось удалиться. Это Клодия подлила тебе в бокал зелье — парализатор. Оно блокирует магию. И она же столкнула тебя с балкона, пока Клемент активно ходил по залу, создавая видимость что он не причем. Все это время ты находилась в доме этого самого Ферина и только по воле случая тебя обнаружили оборотни. Мне говорили, что ты выла как настоящая волчица и даже… пахла так.
— Они пичкали меня ядом, добавляя в воду, но я бросила во флягу парочку аквамаринов, и пила ее, так и выбралась. Благодаря магии, но вот не удалось избавиться от этого рыбоглазого, он ранил одного из оборотней, с тем все в порядке?
— Сильно повреждена рука, но жить будет. Ему потребуется длительное восстановление.
— Очень жаль его, но зато этот маньяк не восстановится никогда. Я видела его разорвали на куски, зрелище не для слабонервных, — от воспоминаний мне стало дурно. — Дай попить.
Тобиас вручил мне стакан со сладковатой жидкостью, эликсир.
— Уже лучше, — благодарно уткнулась ему в грудь, слушая громкий стук сердца, вдыхая запах его кожи, водя кончиком носа по обнаженной груди, ключице и шее.