Вот тут она поняла, что больше всего на свете ей хочется полностью простить и просто любить его. В глубине души она понимала, что жизнь с Франсуа будет наполнена взлетами и падениями, скачками и вывертами, но их любовь и близость всегда будут так сладки, так наполнены радостью, что Николь никогда не простит себе, если отвергнет его предложение.
«Да, да, да!» — написала она в ответ и положила письмо обратно под солому.
Написать это «да» было просто, но все теперь смешалось в кашу. С досады она приняла предложение мсье Моэта. Николь пришла в отделанный темными панелями кабинет отца и села в кресло с высокой спинкой, стараясь вытянуться повыше. Отец, сидящий по ту сторону массивного стола с кожаной столешницей, выглядел так неприступно и официально, будто воплощал в себе все, с чем ей хотелось бороться. И все-таки Николь попросила его ей помочь. Она заявила, что выйдет за Франсуа, и отец ее слишком хорошо знает, чтобы отговаривать. Понятно, что его не может не рассердить ребяческая шутка, которую Николь сыграла со столь именитым соискателем, и она сама себя ругает за поспешное решение, но только в те моменты, когда может на секунду не думать о Франсуа. На следующий день, ровно через месяц после предложения Моэта и нескольких счастливых дней с Франсуа, отец повез ее на свой виноградник в Рилли, чтобы распорядиться приданым.
День выдался прекрасный. По-осеннему краснели и золотились листья винограда. Проходя между рядами, Николь смотрела и оценивала — что стало практически ее второй натурой после долгих путешествий по виноградникам с Франсуа: ориентация, наклон, окружающие виноградники, форма листьев, указывающая сорт вина, — есть, есть, есть. Отец наклонился проверить последние розы сезона, их сажали в конце каждого ряда, чтобы вовремя заметить насекомых-вредителей, — и что-то посчитал на пальцах.
— Розы чистые… Я предсказываю сбор на пятнадцатое сентября, и урожай будет небывалый. — Он протянул руку: — Пари?
— Нечестно держать пари, если заранее знаешь результат. Совершенно очевидно, что сбор будет первого октября и урожай будет самым лучшим в истории. И он принадлежит нам с Франсуа. Это будет первое вино марки «Клико».
— Надеюсь, что вином вы не ограничитесь. Прежде чем умереть, я хочу увидеть, как по этому винограднику бегают мои внуки.
— Прекрати! — Она покраснела. — Но мы и в самом деле хотим детей. Беспечный мальчик, похожий на Франсуа, который будет играть на цыганской скрипке, и девочка, которую мы научим смешивать лучшее вино на всей Горе. Хочется только, чтобы и мама благословила наш союз.
— Твоя мать хочет, чтобы ты была счастлива, Бабу-шетта. Однако считает, что мсье Моэт открыл бы для тебя лучшие возможности. Но мы ее переубедим. Если Франсуа смог так обворожить мою девочку, что она готова выйти за него замуж, то и ее матушку, наверное, сможет очаровать. Но мсье Мозг — мэр Реймса, и твою мать ослепляет этот блеск.
— Не ей же за него выходить. А из меня получилась бы ужасная жена мэра.
Отец посмотрел на часы:
— Мама скоро приедет. Я попросил ее встретиться с нами здесь, на винограднике, чтобы обсудить твою свадьбу. Зачем только ты послала Моэту это письмо? Тебе же полагается быть самой ловкой из двух моих дочерей. Теперь он заявил твоей матери, что это письмо равносильно официальному согласию. Я всегда помогал тебе выпутываться из неприятностей, но сейчас не уверен, что нам удастся с честью выйти из затруднений.
«Ну почему Наташа всегда права? Она ведь сказала: „Осторожно"».
— Какой смысл обсуждать, что именно мсье Моэт считает честью или бесчестием, если думает он только о деньгах? Ему нужна не настоящая я, а та салонная игрушка, которую он себе вообразил.
— Трудно даже представить себе, кто бы мог польститься на настоящую Николь, — поддразнил ее отец. — Особенно такую, которая устроила всю эту неразбериху. Все будет не так уж легко и просто, как ты предполагаешь. Мсье Моэт мстителен, изобретателен, и он серьезный политик. Перейди ему дорогу — и он так расквитается, что от тебя не останется и следа.