— Ты ей рассказал про те ярко-красные ягоды, которые мне показывал?
— Нет, и ты же все улики уничтожила, когда их выплюнула. Совпадение?
— У Наташи совпадений не бывает.
При мысли, что подруга узнала про грозди при помощи тайных знаков или заклинаний, Николь стало неуютно. Чтобы отвлечься, она взяла скрипку Франсуа.
— Сыграешь нам?
Для рабочих виноградника поставили еще ряд столов. Ксавье, уже изрядно навеселе, закружил в танце протестующую Наташу под веселые напевы скрипки.
День сменился вечером, над виноградниками поднялась большая желтая луна, мотыльки кружились вокруг свечей, и аккордеон мехами поддавал жару танцующим. Когда на черных покрывалах сидящих вдов стала оседать ночная роса, заставляя их ежиться от холода, публика начала расходиться.
Франсуа накинул жене на голые плечи теплый плащ.
— Пора, мадам Клико.
Он проводил ее в ландо и закутал ноги черным бархатным одеялом. Она сидела, как бриллиант в футляре.
— Куда мы едем?
— Увидишь.
Они помахали гостям на прощание, букет поймала старая вдова Жубер и рассмеялась старческим смешком. Незамужние школьные подруги невесты остались разочарованы. Ксавье показал большой палец, Наташа начертила вокруг них восьмерку каким-то амулетом, мать промокнула слезы, а отец замахал руками в ответ и послал воздушный поцелуй. Мсье Моэт уехал раньше всех.
Наконец-то одни. Николь уткнулась в плечо Франсуа и любовалась на луну, прыгающую вместе с каретой.
Франсуа свернул с большой дороги, и Николь насчитала десять виноградников, пока они добрались до пастушьей хижины.
— Здесь? — засмеялась она, когда он помог ей выбраться из ландо.
— Закрой глаза, — прошептал Франсуа.
Он провел ее вперед и только тогда разрешил открыть глаза. По стенам висели фонари, разбрасывая вокруг сполохи света. Пол укрывали русские плетеные коврики, в углу стоял большой серебряный котел или ваза, гравированная узорами, похожими на те, что у Наташи на мешочке с солью. Посередине — невысокая кровать, заваленная мехами, а окно в крыше открывало вид на широкое небо. Потрескивал огонь, пуская искры в трубу.
— Красиво, — сказала Николь, чувствуя, как у нее слегка закружилась голова от романтичности обстановки.
Он подвел ее к этому большому необычному котлу. Тот булькал и парил, испуская тепло.
Франсуа повернул краник и дал Николь стаканчик узорного стекла. От глотка теплого бренди закружилась голова. Он молча вынул шпильки из ее шиньона, ласково прикоснулся к плечам там, куда упали волосы, и поцеловал в губы, которые еще хранили вкус бренди. Обняв Николь за плечи, он повел ее к мехам, бережно опустил на них и отступил — полюбоваться на разгоряченную жену жаждущими сине-зелеными глазами.
— Иди сюда, — позвала она, перекрывая гул пламени.
Он взял ее сразу, не снимая с нее платья, и звезды смотрели на них удивленно. Потом снял платье и снова взял ее, на этот раз медленнее, и она была влажной и скользкой, и звезды раскалывались на тысячи осколков только для них.
Потом они, липкие и теплые, разговаривали, лежа под этими мехами, до тех пор, пока не взошло солнце. Николь никогда не думала, что можно быть такой счастливой.
Франсуа убрал ей волосы с глаз:
— Хороший урожай будет в этом году.
— Откуда ты знаешь?
Падающих звезд больше обычного. Я их всю жизнь отсюда наблюдаю. Чем их больше в июне, тем лучше урожай.
— А давно эта хижина имеет такой необычный вид?
— Это мой кусочек России. Рогожи и меха я собирал, пока путешествовал. Русские ценят шампанское даже больше, чем французы. И уж точно больше, чем англичане. Вот этот котел называется самовар. В каждом русском доме есть такой, и он всегда побулькивает. Это чудесная страна, Бабушетта. Как будто там столкнулись Восток и Запад, и она забрала лучшее от обеих сторон. Когда-нибудь мы с тобой вместе будем продавать русским наше лучшее шампанское. Я тебя возьму покататься на санях, покажу колокольни, мы будем пить в сельских кабаках бок о бок с крестьянами и рассказывать им о Руссо.
— Россия… — сонно пробормотала она, прижалась к мужу, и солнце пробудило новый день окрашенными киноварью лучами.
Глава четвертая
ДЕГУСТАЦИОННЫЙ КОМИТЕТ
Октябрь 1799 года
По республиканскому календарю: брюмер, год VIII
— Моя жена, мадам Клико, — так представил ее Франсуа собравшимся дегустаторам.
Мужчины кивнули, презрительно поджимая губы, не давая себе труда скрывать недовольство присутствием женщины. Прошло два года, но людям все еще было трудно признавать ее равноправной с мужем хозяйкой виноградников.