Она вышла на окраину, где ютились по канавам человеческие отбросы, и высмотрела вывеску — череп и скрещенные кости. За прилавком сидела рябая в оспинах девушка, руки у нее были покрыты шрамами.
— Бутылку крысиного яда, а то к дочери в комнату повадились.
Девушка сочувственно хмыкнула и полезла на верхнюю полку.
— Вот это должно помочь, мадам. Пара капель возле лаза и еще несколько возле их помета. — Она оторвала клочок бумаги, послюнила карандаш. — Ваш адрес, чтобы мы их потом убрали! Все за два франка сверху, работа того стоит.
— Нет нужды, мой конюх отлично справится. Меня другое волнует: дочка моя еще очень маленькая. Что будет, если она по ошибке проглотит кусочек?
— Нив коем случае не допускайте этого, мадам! Это ужасно. Я видала такое: кровь из глаз, по всему телу синяки. Мы советуем перед тем, как травить, вывести всех из комнаты, мадам.
Николь положила на прилавок монету, взяла ад и вышла. На улице ее сразу же вырвало. Она вылила на рвоту пузырек и смотрела, как все это сползает в канаву. Нашарила пакет с лавандой, подавила желчный рвотный позыв, пошла прочь, неуверенно ступая, и оказалась на площади. Торговцев сегодня не было, собор стоял на месте — день как день.
Николь никак не могла избавиться от мысли, что у Франсуа были именно те симптомы. Если бы она не оставила его ночью, могло ли все сложиться иначе?
Глава шестая
ВОСКОВЫЕ СЛЕЗЫ
Декабрь 1805 года
По республиканскому календарю: фример, год XIV
Мраморные ступени городского дома тонули в ирисах. И Франсуа ждал ее там, держа в охапке новый ворох цветов, и дождь хлестал по окнам. Сердце ее бешено заколотилось от счастья, но Франсуа заплакал, и кровавые слезы потекли по впалым щекам…
Николь проснулась, как от толчка, перекатилась на его сторону кровати.
Четыре месяца со дня смерти. Сегодня его день рождения тридцать один год.
В соседней комнате слышался голос Ментины. Когда же Николь последний раз обнимала дочь? Не вспомнить.
Заставив себя встать, она заглянула в щелку. Ментина устраивала в детской чай с куклами, которые ей подарил Франсуа, и напротив отца стоял маленький пирог.
— Сдаем рождения, папа! — говорила кукла-дочка.
— Ты не забыла! Синие и золотые луковицы, м-м-м, мои любимые! Откуда ты узнала, что у них сахарный вкус? — спрашивала кукла-папа.
— Ты мне сам вчера сказал, глупенький! Я полетела в Россию и сорвала их на лиловом поле.
Ментина взяла куклу-маму и куклу-дочку и соединила их в объятии с куклой-папой, а потом налила им всем по чашке чаю.
Когда Николь вошла, Ментина задвинула папу под стол и принесла чашку чая для Николь. Лицо ее было очень сосредоточенно, чтобы не расплескать воображаемый чай.
— У нас тут чаепитие. Чашечку чаю, мадам?
Николь как будто пригубила напиток.
— Восхитительно! Хорошо, что я такая маленькая и смогу поместиться на стуле для мамы.
— Кусочек пирога, мадам?
— Merci, та petite[35], — ответила Николь. — У кого-то день рождения?
— Нет, мы с Жозеттой изготовили его просто так. Он шоколадный.
— А папе мы дадим кусочек?
— А он на чаепитие не пришел.
— Почему?
— Он в России, приедет на следующий год, — объяснила девочка.
Николь взяла куклу из-под стола и снова посадила на стул.
— Смотри, он вернулся!
— Нет! — Ментина бросила куклу через всю комнату. Игрушка развалилась пополам, а девочка топнула ногой: — Ты загрустишь и уйдешь, а я хочу, чтобы ты осталась играть со мной.
— Я останусь и не буду грустить, обещаю.
Но Николь почувствовала, что сердце у нее разрывается.
— И про папу не говори!
— Почему?
— Ты от этого огорчаешься. И мне нельзя.
— Конечно же, можно.
— Тебе намазать клубничного варенья или помидорного?
— Хм… наверное, помидорного. Садись ко мне на колени, будем есть вместе. Правда же, я не печальная. Когда я смотрю на тебя, мне радостно.
Ментина забралась к ней на колени. Было так приятно почувствовать ее теплое тельце, что у Николь опять чуть слезы на глазах не выступили.
— Ну вот, ты огорчилась. Все меня всегда обманывают!
— Я загрустила, что папы с нами нет, и ты оттого же грустишь, но это не страшно. Можно быть одновременно и радостной, и грустной. У нас с тобой есть прекрасные воспоминания о папе, и это хорошо. Давай-ка введем новое правило, ma petite: мы будем начинать и заканчивать каждый день разговорами о нем. Ты первая.