Костина ответила:
– Профессор Пильчиков Николай Дмитриевич в 1883 году обследовал открытую Иноходцевым и Смирновым знаменитую курскую магнитную аномалию. Он первым указал на то, что причины аномалии – залежи железной руды. В 1885 году Пильчиков уже приват-доцент физики Харьковского университета. А он был тогда совсем молодой человек! В 1887 году Пильчиков отправляется в Париж. Во Франции Пильчикова избирают членом совета Французского физического общества и членом Тулузской академии наук.
– Все верно. И приманка для немцев нами поставлена жирная. В СССР архивом профессора не интересовались, ибо ничего не знали про него! Во время революции и гражданской войны погибли многие архивы и потерялись документы.
– Мы должны передать немцам «архив» покойного профессора?
– Это не главное. Что такое архив? Бумага прошлого века. Нет. Нам нужно «передать» немцам «ученика» Пильчикова. И «передать» его нужно так, чтобы никто не знал что это мы сами его им «передали».
– Иными словами мы должны подбросить им информацию, а они должны начать действовать?
– Именно так. И при этом сам «архив» не должен попасть в Берлин! Только инженер Владимир Александрович Блау.
– Это наш агент?
– Можно сказать и так. Но Блау больше чем агент.
– Как вас понять?
– Блау искренне верит в то, что он гений. И ему нужны те, кто поддержит его и даст ему лабораторию для работы. Ибо, что есть архив? Немцы быстро разберутся с тем, что это состряпанная нами фальшивка! А вот Блау может стать легендой!
Костина поняла Нольмана:
– В Берлине при тщательном анализе немцы поймут, что архив фальшивка?
– Да. Но в Харькове разобраться с этим не сможет даже такой специалист как барон фон Рунсдорф. Тем более что сам барон работает с очень ограниченным кругом людей. А в Берлин архив не попадет. Мы постараемся чтобы не попал. Но барон наверняка сделает фотокопии. Нужно чтобы сделал.
– Кто работает с бароном Рунсдорфом? – спросила Костина.
– Первый – его адъютант лейтенант Рикслер.
– Кто такой?
– Студент-историк из Гейдельберга.
– Историк? Не физик?
– Именно историк, как и сам барон фон Рунсдорф. И нам нужно убедить его в том, что инженер Блау гений, который способен перевернуть современную науку. Для этой цели и нужен «архив».
– А кто с бароном кроме Рикслера?
– Один русский по фамилии Лимоненко. Но о нем мы погорим в другой раз, Лена.
– Операция довольно серьезная, Иван Артурович.
– Да. «Подмена» дело не из легких. Но если все получится то мы можем собой гордится.
– Мне нужно внимательно познакомится с делом.
– Вот тебе папка с секретными документами, Лена. Выносить это из здания строго запрещено! Изучать только здесь и в обстановке строгой секретности. Никто кроме тебя этого видеть не должен!
– Я все поняла, Иван Артурович. Не в первый раз я работаю с секретными документами.
– Для тебя выделил отдельный кабинет для работы.
– Я уже освоилась там, Иван Артурович. Спасибо за заботу.
– Иди туда и изучай все, что здесь есть! Изучай внимательно и обращай внимание на детали!
– Есть, товарищ старший майор госбезопасности!
– Утром придешь и доложишь.
– Утром? Так скоро?
– Времени мало, лейтенант Костина! Жду вас завтра утром!
– Есть, товарищ старший майор государственной безопасности…
***
Утром лейтенант госбезопасности Костина явилась в кабинет Нольмана.
– Товарищ старший майор, лейтенант Костина!
– Проходите, лейтенант.
– Я познакомилась с отчетом.
Она вернула папку Нольману. Тот проверил документы. Снова завязал папку и положил её в сейф.
– И что скажете? – спросил старший майор.
– Я должна говорить правду?
– Что за глупый вопрос, лейтенант Костина!
– Дело кажется мне бесперспективным, товарищ старший майор.
– Почему же?
– Немцы не поверят в это. Нам ведь противостоят не круглые идиоты. В той паке, которую вы убрали в сейф есть отчет инженер-полковника Ломанова. В нем сказано, что «беседуя с Блау, я установил, что он не обладает даже самыми элементарными сведениями по части физики, механики, электротехники».
– И что же? Мнение Ломанова так повлияло на вас? Это мнение одного человека.
– Но это мнение эксперта, товарищ старший майор. Потому я и сказала, что дело бесперспективное.
– Так считаете не только вы, лейтенант.
– Не только я?