- А я никак не могу понять, - прервал его лорд Карлион, - как вообще Эустаз оказался замешан в этом деле, если Де Кастре знал, кто за ним стоит?
- Мой дорогой Эдуард, Луи никогда не был дураком! Мне кажется, он с самого начала догадывался, что никто на свете, кроме моего отца, не станет пользоваться услугами такого сомнительного помощника, как кузен Эустаз. Возможно, он узнал правду от самого Эустаза, когда тот пребывал в своем обычном пьяном состоянии. Но Луи обладал таким большим тактом, таким умом! Он первый понял, что следует потакать маленьким капризам моего отца. Когда же Эустаз так несвоевременно умер и Де Кастре обнаружил, к своему ужасу, что в Хайнунсе поселилась вдова нашего кузена и ему не удастся спокойно обыскать дом, тогда он понял, что время благосклонно относиться к проделкам моего бедного отца прошло. Кстати, не могу не быть признателен Ники за то, что он не попал в ту ночь в Луи. Если бы он тогда не промахнулся, разгорелся бы такой грандиозный скандал, который ни вам, ни мне не удалось бы замять.
- Насколько я понял, Луи Де Кастре погиб от вашей руки, а не от руки Ники, - бесстрастным голосом заметил Эдуард Карлион.
Фрэнсис Чевиот бросил удивленный взгляд на лицо своего собеседника, его глаза широко раскрылись.
- Значит, вы и это знаете? - тихо спросил он. - А как вы это узнали, Карлион, позвольте спросить?
- Вы сами мне сказали.
- В самом деле? Интересно, как я мог вам такое сказать?
- Наверное, нечаянно слетело у вас с языка, - объяснил Карлион. - : Вы сообщили нам, что Де Кастре якобы закололи и его тело нашли в кустах, но не учли того, что в газете, откуда, по вашим же словам, вы узнали о смерти друга, эти подробности не были указаны. Позже я обнаружил, что вы сказали абсолютную правду.
- Да, знаете ли, эта ваша привычка... я о ней уже упоминал... обращать внимание на мелочи мне нравится все меньше и меньше, - заявил Фрэнсис Чевиот слегка дрожащим голосом. - По крайней мере, сейчас меня радует хотя бы то, что у вас хватило ума не приводить с собой еще кого-нибудь. Конечно, вы абсолютно правы. Мне пришлось избавиться от бедного Луи. Если бы вы знали, как я жалел, что вынужден сделать это! Но что делать, это была жестокая необходимость. Весь эпизод с милым Луи вызвал у меня очень сильную боль, но иного выхода не было. Разве можно позволять вражескому агенту продолжать свою подрывную деятельность против Англии? К тому же невозможно выяснить, видел ли Луи записку, и если видел, знал ли ее содержание. Да и как я мог донести на своего самого близкого друга? О том, чтобы пойти в полицию и донести на Луи, не могло быть и речи! Одна мысль об этом вызывает у меня отвращение.
- В самом деле? - кивнул Карлион, поднимая брови. - Насколько я понял, мысль о том, чтобы заманить Де Кастре, не знаю уж под каким предлогом, в Линкольн Инн Филдс и убить его там, не вызвала отвращения?
По лицу Фрэнсиса Чевиота пробежала гримаса боли.
- Мой дорогой Эдуард, здесь вы ошибаетесь. Ничто не могло вызвать у меня большего отвращения! Больше всего на свете я ненавижу кровопролитие, а если быть точнее, то все формы насилия. Бедняга Луи! Один из моих самых старых и близких друзей! Какая жалость, что он совершил такой непродуманный поступок. Когда человек его происхождения становится шпионом Бонапарта, это уж слишком! Такому повороту событий приходится только удивляться. Должен признаться, на меня кончина Луи произвела страшное и неизгладимое впечатление. Вы знакомы с его отцом, маркизом Де Кастре? Очень уважаемый и достойный человек. Сейчас друзья изо всех сил стараются скрыть от него печальную правду. А что касается предлога, чтобы заманить бедного Луи в Линкольн Инн... мне становится грустно всякий раз, когда я вспоминаю об этом!.. У меня не возникло необходимости поступать так, как не подобает истинному джентльмену. Луи жил недалеко от Стрэнда, у меня было назначено свидание в Холборне. Так что не могло быть ничего более естественного, чем его желание составить мне компанию. Мы шли пешком, дружески болтая. К счастью, он так и не узнал, что с ним случилось! Это единственное, что меня успокаивает. О да, Луи умер почти мгновенно. Какой был бы кошмар, если бы у меня дрогнула рука! Я бы не перенес мысли о том, что ему пришлось страдать. Дружба заключает в себе самые серьезные обязанности, и я всегда понимал это. Мне кажется, я оказал ему последнюю услугу. Вы можете себе представить, как было бы ужасно, если бы Луи Де Кастре расстреляли, как самого обычного шпиона! Но нет, я не могу без содрогания думать об этих ужасных вещах. От таких мыслей мне всегда становится дурно.