Когда Карлис вернулся к телевизору, правительственное приветствие уже кончилось, на экран выскочил танцор с бамбуковой тросточкой и в цилиндре. За его спиной колыхался кордебалет девиц со стройными, длинными ногами.
— Спокойной ночи! — на прощание еще раз пожелала Паула.
— Спокойной ночи! — улыбнулся ей Карлис.
Он налил себе еще шампанского, поднял бокал, но передумал и поставил обратно.
В коридоре зазвонил телефон. Карлис медленно поехал туда.
— Карлис? — Судя по голосу, Рудольф был в отличном настроении. В трубке слышался гул голосов и оркестр. Кто-то настоятельно просил закрыть дверь в зал, так как абсолютно невозможно разговаривать. — Карлис, привет в новом году! И Паулу позови, нашу добрую, старую Паулу! Мне надо сказать ей кое-что важное!
— Паула уже пошла спать.
— Жалко, до утра забуду! Я думал, что здесь будет тоска и уныние, а все идет лучше не надо!
— Сколько тысяч народу там собралось, этакий шум устраиваете! — нехотя пошутил Карлис.
— Нас тут… Погоди… Первая шеренга, становись!.. Быстрей, быстрей, другие тоже хотят поговорить по телефону! На первый-второй рассчитайсь! Семь! Ура! Семь — счастливое число, семеро могут усесться в два такси! Карлис, мы сейчас едем к тебе!
— Кофе сварить?
— Не надо! У нас тут целая сумка шампанского! Только приличия ради еще минут на пять вернемся к столу. Приготовь мешок, для тебя будет, особый сюрприз!
Карлис достал из шкафа большую коробку с шоколадом «Лайма» и отвез в комнату Рудольфа. Потом долго выбирал в кладовке закуски и приготовил в стеклянном кувшине морс из малинового сока. Достал из буфета бокалы, аккуратно протер салфеткой. Накрытый стол его самого восхитил, он уже слышал громкие похвалы, гости уже, наверное, в дороге. Вернувшись к себе, он привернул телевизор, чтобы слышать, как поднимается лифт, и заранее открыть дверь. Если уж принимать гостей, то с фасоном! Потом решил, что гости захотят зажечь елку, поэтому поменял свечи и перетащил ее к Рудольфу.
Он ждал часов до трех, потом выключил лампу, прилег одетый и продолжал ждать, хотя не верил уже, что гости приедут.
Разбудил его скрип двери у Рудольфа, шорох в коридоре у вешалки и чей-то шепот. Знакомый женский голос твердил: «Ну тише, да тише же!» Неужели Мудите?
— Карлис! Ты уже спишь?
Карлис не ответил.
— Храпит! — сообщил Рудольф стоящим за ним.
— Не стоит будить, — сказал кто-то.
— Ни в коем случае, — произнес уже знакомый женский голос. Сомнений не было, это Мудите. — Пожалуйста, не надо! — даже прикрикнула она на Рудольфа, который еще пытался было возражать.
Слышно было, как все ввалились к Рудольфу, восхищаясь накрытым столом, как двигают стульями.
Потом дверь закрылась и стало тихо.
Немного погодя кто-то вышел в коридор позвонить и долго разговаривал по телефону, а еще кого-то Рудольф выводил показать, где туалет.
— Ты так сопел, что мы и добудиться не могли! — сказал Рудольф, когда они часов в девять столкнулись на кухне. В голосе Рудольфа слышались виноватые нотки. Меньше всего он хотел сейчас встретить Карлиса.
— Что же я могу поделать, если у меня такой крепкий сон?
— Да и не было смысла ради такой компании будить. Все слишком уж поддали, все говорят в один голос, а слушать никто не хочет.
На газовой плите зашипел кофейник, Рудольф снял крышку, заглянул, сколько там воды, и подлил еще немного — у него кто-то есть.
«Если это Мудите, я плесну ему кипящим кофе в лицо, — зло подумал Карлис. — Если она осталась здесь ночевать, то это черт знает какая подлость по отношению ко мне. Нет, на такую подлость человек неспособен!»
«Все равно же он ее заметит — пальто висит в коридоре, — размышлял Димда. — И я еще буду виноват. Я ее не удерживал, она сама хотела остаться!»
— Карлис, погляди за кофе, я чашки отнесу! — Это Рудольф нашел предлог предупредить Мудите, но она уже сама встала и причесывалась у зеркала.
— Кошмар! — воскликнула она. — Уже десять… Что я скажу дома?
— Придумай что-нибудь. Что у тебя, опыта нет?
— Ты не поверишь, но действительно нет. Вызови, пожалуйста, такси.
— На улице схватим, так скорее.
В дверь постучали. Держа в одной руке исходящий паром кофейник, въехал Карлис.
Диван только что застелен… Мохнатый утренний халат Рудольфа лежит в ногах… Как обычно после такой ночи… Старинное ружье со взведенными курками лежит поперек стола среди неубранной посуды. То ли какую-то игру затеяли, то ли просто так баловались.
Мудите и Карлис обменялись стандартными пожеланиями.
— Поставь кофейник, я сейчас налью, — сказала Мудите и, ловко собрав грязные тарелки, вынесла их на кухню. Рудольф спустил курки и прислонил ружье к стене, но оно соскользнуло и упало. Он поставил его вновь.
Вернулась Мудите и разлила кофе по чашкам.
— Вот что я придумала… — сказала она и выжидательно взглянула на руки Карлиса. В одной он держал чашку, а второй быстро размешивал сахар ложечкой. — Карлис может мне помочь… Если только согласится…
— Слушаю с большим интересом, — резко отозвался Карлис, но Мудите не уловила в его голосе ни ненависти, ни презрения, хотя он и вложил все это в свои слова.
— Сударыня, я и сам вас провожу, — вмешался Рудольф, предчувствуя продолжение.
— Ни в коем случае. Только Карлис может поехать со мной… Он мой школьный товарищ… И у Жирака не будет причин для глупых подозрений, для которых, как ты, Рудольф, сам знаешь, нет никаких оснований…
Рудольф не выказал удивления, только в глазах можно было прочесть: а ты, женщина, далеко пойдешь!
— Без бутафории даже самый лучший театр не смотрится! — громко сказал Димда.
— У меня в альбоме должна быть фотография нашего класса… — заметила Мудите.
— Он не поверит, что ты так поздно едешь со встречи Нового года! Ты, Карлис, в принципе согласен?
— Ты этого хочешь? — Карлис спокойно взглянул в глаза Мудите.
— Так определенно будет лучше! — И она опустила глаза.
— Без декорации этот номер не пройдет. — Рудольф плеснул в свой кофе бальзама, предложив остальным, но те отказались. — Если бы можно было еще раздобыть шубу Деда Мороза и свернуть ее в узел! Сразу каждому видно, что действующие лица возвращаются с работы. Или набить какую-нибудь большую коробку блестящими елочными игрушками… Слушай, Карлис, возьми вот это ружье и сунь в карман пистонов жевелло. Скажешь, для аттракциона надо было…
— Ничего не надо, вполне достаточно, если Карлен поедет со мной! — Мудите встала и направилась к вешалке.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Инспектор Бертулис, прозванный друзьями «магистром гражданского права», так как в угрозыск он попал из университета по распределению и не скрывал, что по истечении трехлетнего обязательного срока уйдет отсюда, поскольку решил специализироваться в области авторского права, расставил картотечные ящики Рудольфа Димды на письменном столе в кабинете, который он называл своим, так же как и три его товарища. Случалось, что они одновременно вызывали для допроса свидетелей, и тогда здесь царила такая же толкотня, как в летнее время у бочки с квасом.
Сейчас, поздним вечером, все было темно и тихо, только в длинных коридорах горели тусклые дежурные лампочки.
Фотоархив Рудольфа Димды был в идеальном состоянии: маленькие черные квадратики в строгом, хронологическом порядке, к каждому конвертику приклеена полоска бумаги с датой и местом нахождения объекта. «1.IV.78. — Олайне», «4.IV.78. — павильон „Фоторекламы“», «5.IV.78. Сад скульптур», «3.V.78. — Река Огре в Эргли возле усадьбы „Грантыни“». Вскоре Бертулис уразумел смысл указаний на место съемки и уже не удивлялся, если на некоторых конвертиках его не было. Димда боялся забыть фон, на котором снимал объект, освещенность, которую давал определенный павильон. Так, на фотографии «Река Огре в Эргли возле усадьбы „Грантыни“» нельзя было увидеть ни зданий, ни реки. О присутствии реки говорили только брызги и нос складной лодки, вонзившейся в снимок, как клин дровокола в чурбан. На снимке лица лодочников, несущихся ранней весной по порогам: на одном — дерзость, на другом — растерянность, на третьем — страх. И все это на фоне огромного красноватого обрыва, где еле держится одна-единственная береза, которая вот-вот рухнет вершиной в омут. Если будет нужда еще раз сфотографировать что-то на фоне такого обрыва, Димде не надо терять времени на поиски — садись в машину и поезжай в Эргли. Кроме того, должным образом продемонстрированный обрыв может повлиять на ход переговоров с заказчиками рекламы, которые почти всегда хотят показать, что у них тоже есть вкус, а может быть, и почище вашего! С ними надо считаться, потому что они платят «Фоторекламе» деньги, от них зависит план и зарплата.