Человек щелкнул выключателем, и с легким потрескиванием зажглись лампы дневного света. Конрад увидел невысокого усатого парня в потертых джинсах.
— Вот так, папаша, — сказал он. — Придется завтра…
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
Парень вопросительно взглянул на него. Лицо живое.
— Вы, наверно, насчет Димды?
— Угрозыск. Кончайте свою работу, у меня есть время, — сказал Конрад, изучая фотографии ярко накрашенных девиц, вырезанных из журналов и рекламных проспектов, которыми были оклеены бока цементной ванны.
— Я только руки сполосну… Весь день с химикалиями… Мы с Димдой вместе работали, он даже в какой-то мере был моим учителем… Такого хорошего фотографа этой яме уже не видать! Мы все фотографируем, но по сравнению с Рудольфом это младенческий лепет.
Парень охотно рассказал, что у них с Рудольфом было даже что-то вроде дружбы, хотя он ручается, что ни одного настоящего друга у Димды не было.
— Он типичный одиночка, и, как только кто приблизится, он прикидывается этаким весельчаком.
— Ну, от женщин он не особенно шарахался, — возразил Конрад.
— Бывало, что иной раз и прижмет какую-нибудь, а кто не прижимает?
— Я, например.
— Ну, вы уже человек старый. — Парень открыл бутылку с минеральной водой и наполнил стакан. — Минеральной не желаете? Ничего лучше нет, я ведь спиртного не признаю. Наше поколение вообще алкоголь не признает. Разумеется, за исключением дегенератов. Какой смысл притуплять удовольствие водкой?
— Боржом? — спросил Конрад, выпив предложенный стакан.
— Нарзан… Если кого Рудольф и любил по-настоящему, так это свою дочурку. Он очень переживал, что его бывшая жена настраивает девочку против него. Это уж действительно свинство!
— Вы знаете его жену?
— А чего там знать. Сорок лет, все ясно.
— Не понимаю…
— Сексуальные ножницы! Потребность в мужчине стремительно нарастает, готова на любые глупости, поиски партнера значительно моложе… Вы что, не читали? Об этом везде пишут, было бы время, я бы вам все графически продемонстрировал, с диаграммами… К счастью, период нимфомании у них непродолжительный, потом секс сходит до нуля — и можно уже звать бабушкой.
— Кого из подружек Рудольфа Димды вы знаете?
— А вы знаете, чем отличается северянин от южанина? Южанин о своих любовных похождениях кричит на весь мир, да еще приукрашивает, а северянин ничего не рассказывает. Рудольф ничего не рассказывал.
— Но ведь кто-то же к нему сюда приходил?
— Неправда! Звонить звонили. Да и то редко, так как телефон у нас в том конце, людей много и начальник неохотно зовет.
— Сегодня не звонили?
— Не знаю. Я даже думаю, что романов у него было не особенно много. Пожалуй, только с той, которую он сфотографировал подле убитого кабана. Фантастическая комбинация — обнаженное женское тело и кабан!
— Не знаете, как ее зовут?
— Сразу не вспомнить. Мирового класса снимок! Она работает в магазине, только не знаю где. Мне к другу на свадьбу, а сорочки модной нет, ну, Рудольф через нее раздобыл. Импортную. Первый сорт, на прилавках такие не появляются.
Конрад спросил, где у Димды находятся его вещи. Парень кивнул на вешалку, где висели темно-серые замызганные халаты.
— Вы знаете, меня очень интересует его записная книжка, — спокойно сказал Конрад. — Там я бы смог найти адреса и телефоны… Это нам может пригодиться…
Парень широко улыбнулся, подошел к одному из халатов и стал обшаривать карманы.
— Я вас правильно понял? — хитро спросил он. — Сами не смеете?
— Смею или не смею, но это заняло бы много времени. Закон требует соответствующих формальностей. Вы на редкость сообразительны.
— Ничего. Совершенно пустые карманы. — Он пошел к своему месту, но по дороге спохватился: — Может быть, в письменном столе?
Действовал он весьма бесцеремонно и как будто даже ждал, что Конрад оценит его ловкость. Ключа от стола Димды у него, конечно, не было, но парня это не смутило. Он раздобыл большую отвертку, сунул в щель между ящиком и столешницей, налег на ручку — поверхность поднялась, язычок замка выскочил из паза, и ящик можно было выдвинуть. Совершенно пустой ящик.
— Так я и думал, — сказал парень. — Что-нибудь существенное здесь нельзя хранить, разве какую-нибудь документацию в связи с заказом или готовые снимки… Вы знаете… Может быть, это вас заинтересует… Все, как один, утверждали, что Рудольф ушел обедать в очень приподнятом настроении… Странно, верно?
— А больше у него здесь ничего нет?