Входя в ресторанный зал, Маргита теперь всегда отыскивала взглядом свою соперницу — самую красивую и нарядную женщину, чтобы сравнить себя с нею. Иной раз она чувствовала себя победительницей. Прежняя робость скоро у нее исчезла, и она вела себя за столиком как дома, не смущаясь от множества приборов и рюмок. Скоро официанты и метрдотели уже знали ее и с улыбкой здоровались издалека. И взгляды, взгляды из-за соседних столиков! Чего только в них не было. Зависть и ненависть, желание и нежное признание. Сознание своего превосходства возрастало. Она в центре, все в этом зале вращаются вокруг нее! Каких только не было попыток завоевать ее расположение, но она всегда вежливо отвергала их, и это лишь еще больше разжигало страсти. О ней говорили, недоуменно пожимая плечами.
Стоило ей появиться в дверях, как в углах зала уже перешептывались, — в этих заведениях меняется только часть публики, остальные здесь свои люди, которые если и курсируют по разным барам и ресторанам высшего класса, то лишь затем, чтобы не очень мозолить глаза в одном месте. Сегодня они здесь, завтра рядом, а послезавтра едут в Юрмалу или в «Грибок». Не слишком молодые и не слишком старые, поначалу оживленные, потом задумчивые, прозябают они там, мня себя высшим обществом. В период задумчивости они пьют куда больше и швыряются деньгами, потом норовят занять или закладывают какую-нибудь ценную вещь. Это признак, что вскоре человек этот пропадет бесследно и от оставшейся компании можно будет узнать о растрате в магазине, спекуляции или обкраденной квартире богатого родственника. А спустя год за одним из столиков читают вслух полное былой бравады письмо из мест заключения или поселения.
Всех этих нюансов Маргита не знала, для нее это были лишь самые дорогие рестораны с самой лучшей публикой, вероятно, заслуженными людьми. Так она хотела думать и так думала. Главным образом потому, что так хотела. И, следуя под руку с Сэмом к заказанному столику, позволяла себе иной раз поздороваться с улыбкой признанной красавицы.
— Маргита, нам надо поговорить, — позвала как-то ее в заднюю комнату мать.
Она почувствовала, о чем будет речь.
— Маргита, что это за люди, которые привозят тебя по ночам на машине?
— Друзья…
— Почему ты нас с ними не познакомишь? Мы что, недостаточно хороши для них?
— Все со временем, — попыталась улыбнуться Маргита.
— Не делай из меня дуру! Откуда у тебя такие дорогие наряды?
— Я же работаю, вот и зарабатываю!
Этого ей не надо было говорить совсем. Мать была против ее ухода с завода, потому что бухгалтер в ее глазах был не бог весть что, но, когда она узнала, что дочь стучит на машинке, она любой ценой решила добиться, чтобы Маргита из конторы ушла. Машинистка — это почти то же самое, что секретарша, а для чего служит секретарша, это ни для кого не секрет! Если не сегодня, так завтра! Мать пребывала в уверенности, что в мире есть лишь одна истина — та, которой служит она. Все остальное — вранье или чепуха.
Характер у матери был железный. Таким, точно стальным клином, можно колоды раскалывать, самые суковатые. Несгибаемый характер был и у ее матери, и у бабки, а может, и у всех предыдущих женских поколений. К сожалению, она не предполагала, что его может унаследовать и дочь. Зарабатывает!.. Она уже выяснила, сколько такие яркие тряпки могут стоить! За одно такое платье отцу костюм можно сшить!
— Завтра подашь заявление и пойдешь ко мне работать, в шерстемойку! И чтобы больше никаких машин! — Она еще могла понять замужество без любви, но не могла понять любви без замужества.
— Нет!
— Тогда ищи себе другую квартиру! Ты младшей сестре пример должна подавать, а ты что делаешь?! Уже и так все старухи нашу фамилию треплют! Или будь человеком, или уходи куда глаза глядят!
Мать другом быть не могла — или угодливой служанкой, или тираном…
Пятиэтажный каменный дом, возвышающийся над окрестными деревянными домишками, которые наставили для себя строительные рабочие в конце прошлого века, когда вслед за бурным ростом рижской промышленности гналось и строительство, со стороны внушает надежды. Но они тут же рассеиваются, как только входишь на лестницу. Узкая и темная, пахнущая плесенью и кошками, тянется она вверх среди однокомнатных квартирок, будто солитер. Можно подумать, что бывший хозяин дома участвовал в конкурсе, как выжать больше денег из каждого вложенного кирпича, и наверняка завоевал далеко не последнее место. Если кто-то тащит из подвала дрова или корзину с брикетами, то спускающемуся надо податься назад, чтобы разминуться с ним на лестничной площадке, иначе можно запачкаться.