— Но это нечестно, — заныла я, когда он снова начал меня мучить, теперь уже заранее зная, что он снова остановится в самый важный момент и оставит меня неудовлетворённой и отчаянно жаждущей большего. — Я же всё-таки в конце концов тебе сдалась.
— Что-то я это по-другому помню, как то я сам к тебе пришёл, когда больше сил терпеть не было, пусть и храбрость моя вся была от огромного количества бренди. Если бы не это, ты бы до сих пор ходила и дразнила меня, как раньше.
— Хочешь сказать, если бы ты тогда не напился, то не пришёл бы ко мне?
— Нет, конечно. Будь я трезвым, ты бы ни за что не позволила мне этого сделать, а я бы ушёл, как только ты указала бы мне на дверь. Знаешь ли, мне вообще-то никогда раньше не приходилось женщин ни к чему принуждать, сами обо всём просили, пока не появилась тут одна еврейка, которая начала со мной в игры играть. — Он слегка прикусил мою губу и плотно прижал палец к самой чувствительной точке на моём теле. — Но теперь она моя, и я могу делать с ней всё, что захочу и так долго, как захочу.
Я резко выдохнула и закрыла глаза, как только он снова ускорил свои движения. Вскоре я потеряла счёт тому, сколько раз он доводил меня до сумасшествия своими изощрёнными пытками, пока не увидела, как он сам уже начал трогать себя сквозь галифе, так и не отнимая руки от меня. Я вздохнула с облегчением, зная, что долго он так не протянет.
Я в нетерпении следила за тем, как он избавлялся от ненужной одежды, но вместо того, чтобы лечь сверху, как я того ожидала, он как-то совсем нехорошо мне ухмыльнулся, поднял мои ноги себе на плечи и вошёл в меня, резко и до конца. Я выгнула спину, и не сдержала крика от накрывшей меня с головой дикой волны удовольствия.
Когда он пообещал мне ранее, что мне будет так хорошо, как никогда раньше, он себя явно недооценил. Всё то время, когда он весьма несдержанно двигался внутри, превратилось в нескончаемый поток удовольствия, и я была даже рада, что он привязал меня заранее, иначе я бы точно расцарапала ему все плечи.
Он всё же освободил меня позже, когда ему вздумалось переместиться с кровати к стене, «как в наш почти что первый раз», а потом на стол, что было куда привычнее, чем кровать в нашем с ним случае, ввиду наших постоянных уединений у него в кабинете, пока у нас больше не осталось сил и мы не уснули среди смятых простыней.
Отто, в отличие от нас, выглядел весьма уставшим на следующее утро, и на вопрос Эрнста только закатил глаза и сказал, что скорее застрелится, чем ещё раз займёт номер с нами по соседству. Но уже в самолёте наше весёлое настроение быстро сменилось озабоченным видом, когда мы вспомнили, что в Берлине нас ждал Шелленберг, который вполне возможно едва не преуспел в покушении на своего шефа.
Глава 3
Мы с Урсулой расстилали покрывало, пока наши мужья доставали еду из машины. Стояло чудесное солнечное утро воскресенья — идеальный день для пикника за городом. Хоть земля ещё и не прогрелась, да и воздух отдавал прохладой, мы тем не менее были более чем рады провести вместе долгожданный выходной. Макс с Генрихом даже формы свои решили оставить дома на один день, одевшись в гражданское, чтобы хоть на несколько часов почувствовать себя свободными людьми.
Но как мы не старались избегать темы войны, последние события на восточном фронте просто нельзя было игнорировать. Советская армия наголову разбила наши войска под Севастополем, и хоть фюрер и потрясал кулаками и требовал биться до последнего человека, нашим солдатам пришлось отступить. Всего три дня спустя Красная Армия освободила Крым. Восточный фронт быстро продвигался на запад, и никакие речи министра пропаганды доктора Гёббельса о якобы непобедимой немецкой армии не могли скрыть того факта, что проигрыш Германии был теперь всего лишь вопросом времени.
Обычные горожане и понятия не имели о реальной ситуации на фронте. Им благополучно скармливали всё те же красиво написанные тем же министерством пропаганды истории о скорой победе великой Германской Армии, о «победоносных» атаках Вермахта на востоке, о храбрости наших пилотов, «сокрушавших всё на своём пути», когда в реальности американская авиация, объединив усилия с советской и британской армиями, вовсю бомбила наши фабрики с амуницией.
В феврале, когда первые бомбы начали падать настолько близко к столице, что мы слышали их отдалённый рокот, мы с Генрихом ели свой ужин в полной тишине. Горькая для нас правда заключалась в том, что они с такой лёгкостью находили эти самые фабрики благодаря Генриху, в своё время скопировавшему карты в кабинете Эрнста. И вот мы сидели, двигая еду с одной стороны тарелки на другую, и не знали, хвалить себя за помощь союзникам или оплакивать собственную гибнущую страну.