Такой необходимой мне информацией. Но княгиня как назло замолчала, за что получила от меня уже не комплименты, а пару нелестных эпитетов. Вслух же я бросила явную провокацию.
— Я готова и это обсудить с его сиятельством, — скромно заметила я, не поднимая головы, но все же косясь на торжествующую собеседницу, а она рассмеялась.
— О-о, Вера Андреевна! — смех ее звенел как колокольчик, и я подумала — ничего удивительного, что Вера сбежала со двора, роняя туфельки. Это мне легко пропускать мимо ушей весь яд, мне много лет, я прошла огонь, воду и медные трубы и знаю прекрасно, что слова не значат ничего ровным счетом. Пока эта куколка не пытается мне навредить делом, пусть развлекается.
Сколько раз меня предавали те, кого неосторожно можно счесть друзьями, и еще больше раз те, кого можно назвать заклятыми врагами, становились на мою сторону. Бизнес учит не затрагивать ряд спорных тем, улыбаться в лицо, строить козни за спиной и не испытывать угрызения совести, вступая в коалиции согласно исключительно собственным интересам. Бизнес учит держать удар и верно оценивать перспективы. Бизнес учит вовремя отступать и продолжать бороться, когда шансы на успех еще есть.
При дворе царят те же законы, и школа у юной змеи не малогабаритная кухня, раз после моих слов еще не разверзся ад с воплями и поножовщиной.
— Вы удивительно стойкая, — продолжала княгиня. — Оставшись вдовой человека, смерти которого рад весь Кроненберг, в долгах, с которыми в жизни не расплатиться, с четырьмя малолетними детьми на руках, вы все еще надеетесь пристроить повыгоднее единственный свой капитал… Но не думаю, что это сделка для князя, — добавила она с с искренним сожалением. — На вашем месте я обратилась бы к купцам. Они люди азартные.
Не хочешь ли ты сказать, что у меня под рукой Парфен Рогожин, готовый дать мне сто тысяч рублей? Я точно не буду дурой, которая бросит деньги в камин. Я еще попрошу, ста тысяч мне мало.
— Купец? — переспросила я, вытягиваясь в струнку. — Вы знаете имя купца, который предложит мне сто пятьдесят тысяч?
Княгиня оторопело хлопнула глазками.
— Погодите, милая, — зачастила я, подаваясь вперед и гипнотизируя ее алчным взглядом. — Я давно не выходила в свет, — надеюсь, я не заблуждаюсь, — возможно, вам лучше известно, кто готов сию же минуту предложить мне содержание? Не томите!
Змее сложно жалить, когда ей наступили на хвост охотничьим сапогом. Аристократка, которая чуть что демонстративно валилась в обморок, лишилась от моей откровенности дара речи. Я же убивала сразу двух зайцев: во-первых, давала ей повод для сплетен — кто знает, быть может, и вправду найдется дурак, не мне привередничать и строить из себя недотрогу, раз других возможностей заработать такие деньги у меня нет; во-вторых, сбивала с нее спесь, но это было второстепенно.
— Как… низко вы пали, Вера Андреевна, — наконец выдавила она. По лицу ее было ясно, что теперь она со мной рядом не сядет даже по самой поджавшей нужде, и это, конечно, ее проблемы.
— Ну что вы, — отмахнулась я со всей отпущенной мне небесами небрежностью, а ненасытный блеск в моих глазах стал еще пуще. — Если назвать все своими именами, то браки в их большинстве такая же пошлая сделка. Договоренности, деньги, все прикрывается только… — Как говорил пастырь, боже мой? Как он назвал местный брак? — Церемонией под шатром. Суть же от этого не меняется, правда ведь? Вы, например… Ваш брак…
Что мог сделать мой муж такого, что князь Вышеградский его зарезал? Наверное, оскорбил его жену. Не могу сказать, что сильно его осуждаю, она нарывается на очередной смачный плевок.
— Мой… брак? — княгиня вскочила и смотрела на меня как на змею, которую подкинули ей под одеяло. Что-то пискнув неразборчиво, она вылетела из зала, столкнувшись с выходящим к нам высоким мужчиной.
Я поднялась, чтобы рассмотреть князя Вышеградского лучше, и если мое внимание к его персоне был понятно, то взгляд, которым он впился в меня, был странным, по меньшей мере. Я вытаращилась на него, словно впервые увидела, что было относительной правдой, он же разглядывал меня, будто у меня отрос хвост. Я даже быстро оглянулась назад, чтобы проверить, не бью ли нервно по полу лишней конечностью.
А князь красив, из людей, которые запоминаются, и Вера определенно прогадала, влюбившись совершенно не в того человека.
Что если мой непутевый муж предложил меня князю? С аристократии станется заключать подобные договоры, но мог ли князь воспринять это как оскорбление? Я ничего не знаю о нравах этого времени, а Вера, если она в самом деле еще присутствует, готова мне помогать только истериками, спасибо ей огромное, но, пожалуйста, нет. Впрочем, если князь в Веру влюблен…
Тогда повод для смертельной дуэли остался для всего общества в тайне, иначе Лукея уже прожужжала бы мне все уши. Она замучила бы меня советами, как мне быть — а как мне быть, если Вера любила мужа?
Что не значит, что муж любил ее взаимно…
Пока я досадовала, что все проблемы могла бы решить одним махом, но у меня здесь не любовный роман и рассчитывать на влюбленного аристократа и на влюбленного купца-миллионщика бесполезно, князь вышел в зал, и я догадалась, что он не отсутствовал все это время, и ему доложили, что я пришла, но объявиться раньше ему что-то мешало. Он кивнул, выжидающе на меня посмотрел — что ему нужно, кроме того чтобы я развернулась и убралась из этого дома? Ах да, видимо, мне надо сесть.
Начало разговора не клеилось. Смолл-толк этой эпохи не предусмотрел речевых шаблонов на данный случай: «Простите, сударыня, что оставил вас вдовой!» — «Ну что вы, какая мелочь, право слово, а как вы смотрите на то, чтобы обменять жизнь моего мужа на — сколько я вам там должна?» — «Сударыня, ваш муж не стоит и половины, кроме того, он назвал меня земляным червяком, это низко!» — «Ну, князь, вы уже готовы торговаться, так что, думаю, не все потеряно»…
— Чем обязан вашему визиту, Вера Андреевна? — побарабанив пальцами по подлокотнику, спросил князь.
Он нет-нет, но бросал быстрые взгляды мне на грудь, и я постаралась как можно более незаметно коснуться голым запястьем лифа, потому что решила, что сквозь ткань проступает молоко, и князь от моего жеста так напрягся и даже отпрянул, что я застыла, а потом рассмеялась.
Князь побледнел, я посмотрела в его остекленевшие глаза и поняла, что уже не остановлюсь.
Глава четырнадцатая
Меня опять накрывала истерика, но лучше такая, чем от отчаяния. Хохот мой становился все громче, справиться с ним я не могла, в груди заболело, я уже не смеялась заливисто, а гоготала как лошадь, сквозь навернувшиеся слезы видя, как перепугался князь.
— Ваше… ха-ха-ха… сиятельство… ха… я приш… ха-ха-ха! Пришла не чтобы, ха-ха, убить вас, ха-ха-ха-ха! Хотя, ха-ха, вы об этом подумали, ха-ха-ха…
Попробуй не поверь такому признанию. Я не стала дожидаться, пока мне снова прилетит пощечина, и отвесила ее себе сама, и довольно сильно.
— На вашем месте, князь, я бы уже сиганула аж до Урала, — покашливая, призналась я. — Вы же думаете, что я от горя сошла с ума.
Я готова что-нибудь дать на отсечение, он так и решил, кроме того, он понятия не имеет, что такое Урал.
— Уверяю, если я не рехнулась от сумм, которые должен мой муж, то уже до конца своих дней останусь в здравом рассудке. Вы же были друзьями, вы знаете, сколько он должен? Полтора милли… сто пятьдесят тысяч золотом, — вовремя поправилась я. — А вот вы, князь, расписок с него не брали… кроме векселей на сорок три тысячи. Уверена, это не все, но знаете, у меня и этого нет. Так вот, — я хлюпнула носом, — у меня лишь один вопрос к вам: вы же знали, что мой муж не имеет за душой ничего. На что вы рассчитывали?
Князь, не ответив мне, встал, и я уже было предположила, что разговор завершен, но он подошел к столику и позвенел колокольчиком. Я запоздало вспомнила, что еще не расплатилась с извозчиком, а он все ждет, и нервно прикусила ноготь. В зале появился новый персонаж — лакей, похожий на таракана, и подобострастно уставился на князя.