И подписалась: Э.С.Х.
Часики убедили меня, что еще есть время заглянуть в антикварную лавку Делакортов и посмотреть, остались ли те самые рамы для картин. Даже если рамы уже проданы, там всегда найдется что-нибудь соблазнительное.
Витрина в эркере магазина соблазнами просто изобиловала. Мольберт задрапирован вышитой шалью, рядом медный чайник прошлого века, и к нему таганок. Пусть мистер Чарльз Делакорт и напоминает снулую рыбину, но дело свое он знает.
Я вошла под треньканье колокольчиков, игравших увертюру к "Вильгельму Теллю". На мгновение у меня мелькнула мысль положить на голову яблоко и замереть навытяжку. Впрочем, не стоит: арбалет, что висит на стене, выглядит достаточно дееспособно, а стрелы торчат из колчана, как иглы дикобраза... Рамы на месте. Отлично! Теперь бы только найти кого-нибудь, кто поскорее продаст мне их, пока я не сгребла в охапку все эти безделушки, без которых не могу больше жить. Я жадно мечтала Заполучить все, что имелось в лавке Делакортов, все, кроме... атмосферы. Странно, потому что запах минувших эпох притягивал меня. Я прошлась между столами, повертела в руках отделанную эмалью табакерку, пощелкала серебряными ножницами. Магазинчик похож на декорацию к кинофильму. Может, именно в этом все дело? Я оглянулась. Неужто из-за бархатных темно-желтых гардин, отделяющих заднюю комнату, вот-вот выпадет труп?.. Занавески качнулись, и в самом деле появился труп. Правда, ходячий. Чарльз Делакорт собственной персоной.
- Добрый день, миссис Хаскелл. - Наклонив белобрысую голову, он сверился с часами и занял место за прилавком.
Занавеси снова разошлись, и показалась Анна Делакорт. Сегодня на ней был костюм из зеленой парчи с узкой юбкой и сильно приталенным жакетом с фалдочками по бедрам. Темные волосы скручены валиком надо лбом, а сзади спадают гладкими прядями. Очень элегантно. Писк моды сороковых годов.
- Элли, как я рада вас видеть! - Прохладная ладонь Анны коснулась моей. - Я все хотела вам сказать, что вы были просто лучезарной невестой.
- Благодарю вас.
- А свадебное платье подошло? Когда вы его покупали, я беспокоилась, что в талии оно плохо сидит.
- Правда? - Я украдкой пощупала живот.
- Мне показалось, платье мешковато.
- Как мило с вашей стороны... так беспокоиться.
- Моя дрожащая... простите, дражайшая супруга, живет и дышит треволнениями, - голос Чарльза Делакорта заморозил комнату. - Подумаешь, еще одна бессонная ночь во имя великой идеи!
Ужасный человек! Помимо общего интереса к старинным вещам, какое помрачение рассудка заставило Анну выйти за него? Страшно, подумать, что она когда-то его любила.
- Я очень благодарна вам за то, что помогли мне выбрать наряд, обратилась я к Анне.
- Вы воистину неустрашимая особа, миссис Хаскелл, - тут же встрял человек, у которого в жилах текла не кровь, а желчь. - Моя жена вполне могла обрядить вас к алтарю, как тень Марлен Дитрих. - Чарльз Делакорт протер зеркало в серебряной оправе. - Хотя не скажешь, что на вашей свадьбе было скучно.
Анна смущенно рассмеялась:
- Чарльз всегда насмешничает, когда речь заходит о моих вкусах в одежде.
- Сороковые годы - примитивная эпоха. - Он постучал по клавишам кассы.
Анна, которой уже никогда не будет тридцать девять, прижала руку к груди и улыбнулась.
- Возможно, я застряла во времени, но для меня эти годы полны очарования. В те дни я была счастлива - пусть не вундеркинд, но ребенок, подающий надежды. Я неплохо пела, и родители грезили о моей грядущей славе. Они отправляли меня на всевозможные конкурсы, и я несколько лет разъезжала по стране... - В глазах Анны появилось мечтательное выражение, она прислонилась к прилавку, поигрывая пальцами, как на пианино.
И вдруг запела!
"Ах, где ты теперь, герой моих грез? Прошла моя жизнь дорогою слез"...
Я не знала, куда деваться от смущения. Чарльз Делакорт улыбался торжествующей улыбкой: наконец-то его жена показала себя во всем блеске собственной глупости. Голос Анны (весьма посредственный) сорвался и угас. Она сдавленно хихикнула.
- Хорошо, что я сошла со сцены в десять лет, правда? У меня никогда не было того очарования, каким обладала знаменитая Сильвания. Вот у нее голос был как ирландское виски, полное страсти и огня. Как-то раз я выступала с ней в одном концерте. - В глазах Анны появилось все то же мечтательное выражение. - Ей в то время было не больше восемнадцати, она озарила весь концертный зал блестками и огненными локонами. Сильвания пела "И снова прощай". Я мечтала стать такой же, как она. - Анна закрыла лицо руками. Не надо напоминать мне, Чарльз, что она была красавицей, а я нет. Но фигура у меня вполне на уровне, мои параметры до сих пор девяносто - шестьдесят девяносто. Еще одно преимущество бездетности.
Чарльз устремил на меня арктический взор, отчего я смутилась еще больше. Часы пробили четверть, я положила рамы на прилавок и открыла сумочку. Никак не могу свыкнуться с тем, что параметры фигуры - сугубо интимную вещь - обсуждают на людях.
- Я плохо знаю творчество Сильвании. - Взглянув на счет, я принялась выписывать чек.
Анна обошла прилавок:
- Она избегала публики. Ее частная жизнь оставалась именно частной и личной. Ходили слухи, что Сильвания тайно обзавелась мужем и даже детьми. Но потом ее песни вышли из моды, как вот это платье. Уже долгие годы про нее ничего не пишут, разве что в колонке светских сплетен иногда вспоминают про ее исчезновение со сцены и намекают, что с ней случилось нечто трагическое.
Бедная, одинокая Анна. Ей сорок с гаком, а она по-прежнему без ума от вышедшей в тираж певицы. Я сунула упакованные рамы под мышку, когда снова затренькала увертюра к "Вильгельму Теллю". В магазин вошла Глэдис Шип.
Удивительно, но Чарльз Делакорт оттаял до легкого оживления. Он пригладил свои невидимые волосы и поправил узел галстука.
- Добрый день, мисс Шип. Хотите взглянуть на ноты, которые доктор Симон Бордо раскопал в старом сундуке в "Эдеме"?
- Вы словно читаете мои мысли, мистер Делакорт! - Щеки органистки покрылись приятным свекольным румянцем. Она попыталась поправить очки, но лишь свернула их набекрень. - Я давным-давно мечтала сделать какой-нибудь сюрприз леди Теодозии. Она так много помогала мне с детским хором! И всегда такая шутница - то и дело повторяет, что идеально подходит для этой работы, потому что ей медведь на ухо наступил. Наверное, ей будет приятно получить в подарок ноты как память об отчем доме, откуда ее выгнали жестокие родственники?
- Почему бы и нет? Я почти склонен подарить вам эти ноты.
Стоявшая со мной рядом Анна смотрела на мужа так, словно не верила собственным ушам.
- Ну что вы, я не могу такого допустить... - Мисс Шип ломала руки. - У меня есть небольшой доход... Конечно, я не богатая наследница, как... Мисс Шип вздрогнула и прищурилась на меня сквозь гигантские линзы очков, превратившие ее глаза в огромные поганки. - О, миссис Хаскелл! Как бестактно с моей стороны! Но, честное слово, я вас не заметила, - она снова безуспешно поправила очки, - вернее, не узнала...
- Рада вас видеть...
- Вы так добры! Миссис Хаскелл, счастлива сказать вам, что у вас удивительные родственники! Только представьте, человек берет себе за труд приезжать на воскресные службы уже вторую неделю! Викарий просто в восторге!
- Фредди?!
Я смотрела на нее во все глаза. Неужели мой беспутный кузен ударился в религию? Это он-то, который избегал посещать церковь под тем предлогом, что чем ближе ее знаешь, тем меньше почитаешь! Кроме того, на мотоцикле до церкви целых две минуты - для трудолюбивого Фредди расстояние почти непреодолимое...
Анна сказала, что наденет пальто, и скрылась за портьерами.
- Фредди? Это тот юноша, что прервал нашу - вашу! - свадьбу? воскликнула мисс Шип. - Ну что вы, я ни разу не видела его в церкви, наверное, он очень занят вашим мужем... и его делами. - Как бы я хотела, чтобы люди перестали говорить про Бена и Фредди как про неразлучных первоклашек! Мисс Шип опустила воротник пальто, явив алую блузку. - Ваша кузина такая приветливая и... любезная. Она мне посоветовала почаще носить красное, чтобы подчеркнуть мою естественную живость.