- Привет, - произнес детский голосок.
Она стояла между статуями. Ветер трепал косички. Ее слишком взрослые глаза смотрели прямо на меня, как тогда у церкви, когда я бросила ей свой свадебный букет.
- Что вы здесь делаете? - Девочка зябко обхватила руками свои тонкие плечики. Ветер закрутил подол платья в сине-белую клетку. На Анну она даже не взглянула.
Я объяснила насчет машины, все время чувствуя глухое раздражение доктора Бордо... и что-то еще. Почему-то ему очень не нравилась эта встреча.
- А ты, Алиса?
- Я здесь живу.
- Как это?! - Мое удивление отразилось и на лице Анны.
Алиса рассмеялась, и я поняла, что впервые слышу ее смех.
- Не в больнице. Я живу во Вдовьем Флигеле. С мамочкой и нянюшкой. Мама дружила с дядей Симоном, - она бросила взгляд на доктора Бордо, - пока не заболела. Когда нам больше некуда было деваться, он привез нас сюда. Несколько месяцев назад. Хотите познакомиться с мамой и нянюшкой?
- С удовольствием.
- Элли, - Анна сжала мой локоть, - я бы очень хотела присесть и отдохнуть хотя бы несколько минут.
- Алиса, - сурово сказал доктор, - твоя мать отдыхает. - Улыбка придала его словам еще более неприветливый смысл.
- Тогда я ее разбужу. - Девочка выставила вперед остренький подбородок и перекинула косичку через плечо. - Ей нужно видеться с людьми. И мне тоже. После школы я ни с кем не встречаюсь, разве что когда хожу на молодежные собрания или катаюсь на велосипеде.
- А в какую школу ты ходишь? - спросила я.
- В Академию Мириам. На другом конце Снарсби.
- Знаю эту школу! - оживилась я. - Там когда-то работала Доркас, моя подруга.
Если доктор Бордо позволяет Алисе ходить в школу и на занятия при церкви, ее участь, возможно, не так уж горька.
- А где теперь ваша подруга?
- В Америке.
- О-о... А я хотела бы учиться дома, с нянюшкой. Она раньше была маминой гувернанткой. Но потом... - Алиса печально уронила руки. - Вы идете? Вдовий Флигель очень красивый. Семейство Эдем когда-то ссылало сюда всяких старушек - доживать свой век. - Она показала влево, на прогалину между деревьями.
Лицо доктора Бордо было мрачнее пасмурного неба над нашими головами. Какую жизнь вели Алиса и ее семья под игом этого угрюмого человека?
Глава XIII
- Элли, я чувствую, что во Вдовьем Флигеле произошло нечто очень важное! - Примула вздрогнула и поплотнее закуталась в шаль.
- Вовсе нет. Гостиная, куда Алиса провела меня и Анну, была исполнена очаровательной простоты: полы из натуральной сосны, плетеные стулья, на окнах пожелтевшие кружевные занавески. Несколько очень милых гравюр, морской пейзаж и портреты Сары Сиддонс и Дэвида Гаррика<Сара Сиддонс иДэвидГаррик - знаменитые английские актеры конца XVIII - начала XIX века.>.
- А зеркала? - Гиацинта закрыла страницы зеленого блокнота.
- Никаких зеркал.
- Вы хотите сказать, Элли, - Примула коснулась моей руки, - что в этой комнате было что-то очень непростое? Может быть, настроение?
* * *
Когда я прокручиваю в памяти тот визит, перед глазами начинают мелькать застывшие кадры. Мы все словно окаменели. Вот Алиса разливает чай, старушка (ей не хватает только чепчика в оборках, чтобы выглядеть нянюшкой из прошлого века) нагибается и поправляет плед, которым укрыта калека. Бедная женщина лежит на диване перед пылающим камином. Скрюченные пальцы няни отгибают уголок пледа, и мы с Анной видим бледное лицо, некогда очень красивое. Возраст больной определить невозможно, ей может быть и сорок, и шестьдесят. Лицо в морщинках - возможно, следы физических страданий. Волосы неестественно золотистого оттенка. Но больше всего поражают ее глаза. Они пусты. Трудно сказать, какого они цвета. На чудесном старинном граммофоне с трубой крутится и крутится пластинка. Голос, исполненный боли, выводит снова и снова: "Ты - мое ненастье, ненастье, ненастье..."
Алиса остановила пластинку и сообщила, что ее мать больна уже лет десять. Лицо нянюшки исказилось.
- Это не Господь мою голубку наказал, - раздался надтреснутый голос, это все он... он. Но ему не удалось убить ее. Тут она в безопасности, ей хорошо. Не бойся, Вания, деточка моя. Ты со своей любимой няней...
Анна обратилась в соляной столп. Стоило нам войти в комнату, как ей снова сделалось дурно. Через несколько минут на пороге возник доктор Бордо и объявил, что с машиной все в порядке. Глянув на Анну, он повернулся ко мне и сухо сказал, что у моей подруги самый обычный шок - перетрусила из-за собак. Эскулап явно не мог дождаться, когда мы наконец уберемся с глаз долой. И я всем сердцем разделяла его нетерпение.
Вырулив на аллею, я оглянулась. Алиса неподвижно стояла у окна, наблюдая за нами. Мне показалась, что ей хочется окликнуть нас. Несчастный ребенок.
И я тоже. Наука в своей безмерной мудрости объявила, что холод и простуда не имеют друг к другу ни малейшего отношения, но, по странному совпадению, через пару дней я проснулась с таким чувством, словно вся мебель, стены и потолок рухнули мне на грудь.
* * *
Болезнь сразила меня в пятницу (24 апреля). Бен собирался в Лондон на встречу со своим издателем, А.Е. Брэдом, вместо этого он получил письмо с любезной просьбой перенести встречу на следующий понедельник. В моем ослабленном состоянии реакция ненаглядного супруга на проволочку показалась мне неуместно сварливой. Однако я воздержалась от критики, поскольку, во-первых, мой визит в "Эдем" и описание доктора Бордо с его песиками оживили наш брак (Бен счел мое "бурное воображение" "умилительным"); во-вторых, всю неделю я старательно пыталась искоренить свою дурную тягу к критике (подозрения, что причиной явились сырые колготки, я великодушно отмела); и, наконец, с больным горлом не слишком-то поскандалишь.
Ни в коем случае я не хотела бы создать впечатление, что Бен не сочувствовал моему распухшему носу и потокам соплей. Прежде чем отправиться в то утро в "Абигайль", он заботливо склонился над моим ложем и предложил растереть меня скипидарной мазью.
- Как ты себя чувствуешь, дорогая?
- Дос вырос, а доги расдаяли, как свечки.
- Бедное мое сокровище. Выглядишь вполне паршиво!
- Очедь мило с твоей стороды... Его голос звучал очень глухо.
- Элли, ты же понимаешь, почему я надел марлевую маску? Не дай бог свалиться накануне открытия "Абигайль". Естественно, Фредди в состоянии сварганить что-нибудь совсем простенькое, его последние бараньи отбивные по-страсбургски делают честь моим педагогическим талантам, но в одиночку он наверняка завалит дело. Он готовит лишь самую чуточку лучше тебя, Элли.
Марлевая повязка ткнулась мне в затылок. Для поцелуя можно было выбрать местечко и попривлекательнее - кха-кха-хр-р-рымп! - но в моем состоянии привередничать не приходится.
- И еще, дорогая моя, - Бен расправил серебристо-серую простыню, обещай съесть все, что я тебе приготовил.
Из-за маски слова просеивались, как сквозь сито. Я нырнула под простыни и набожно сложила руки на груди.
- Разубеется, любибый. - Стоило ли упоминать, что я рассчитывала использовать недуг в корыстных целях сбросить парочку килограммов.
- Отлично, а то на тебе уже все платья висят! Господи, исполнилась мечта всей моей жизни!
- Оди растядулись в стирке... Бен погладил меня по голове.
- Принести грелочку? Или лучше поймать и положить тебе к ногам Тобиаса?
- Де дадо, а то еще котик пойбает эту заразу...
- Мышку?!
- Дет, г'упый... дасборг! - С тех пор как мистер Шиззи едва не попал под поезд, мне перестали нравиться шутки про мышей.
Бен бросил взгляд на часы и придвинул ко мне графин с водой.
- Хорошо, что сегодня придет миссис Мэллой. Она за тобой поухаживает.
Шаги его замерли вдали. В доме воцарилась тишина. Откинув одеяла, я бросилась к окну и плотно задернула занавески. Запер ли Бен садовую калитку? В последнее время мне приходилось постоянно напоминать ему об этом. Это у меня в голове шумит или кто-то барабанит в дверь? Хорошо бы разжечь камин. Часы на тумбочке показывали девять утра. Рокси должна бы уже прийти, а Тобиас всегда рыщет в рассуждении, чем бы поживиться. В конце испытательного месяца Рокси вызвала меня в кухню и объявила о своем решении. Неужели она скажет, что в Мерлин-корте паршивые условия для работы? Налив нам по рюмке джина из своей сумки с запасами (нет ничего лучше для чистки серебра и придания блеска хрусталю!), она торжественно объявила: пусть сплетницы перестанут кудахтать и начнут нестись - хоть какая-то польза с них будет! Она считает мистера X. джентльменом порядочным, за исключением тех случаев, когда его кулинарные эксперименты терпят крах.