- Им необходимо вынюхивать свежую кровь - женщин, которые несчастны в браке. - Гиацинта сложила нож и вилку на тарелочке. - Просто восхитительно! Я имею в виду кексы.
Все это время я вяло выковыривала изюминки из теста. Теперь же, махнув на все рукой, проглотила парочку кексов.
- Я не питаю нежности к Историческому кружку. Совсем недавно они в самое неподходящее время заявились в Мерлин-корт с экскурсией. - Я замолчала, живо припомнив тот случай. - Но все же не могу представить, как одна из этих дам выписывает чек за убийство своего мужа и спрашивает, не примут ли у нее кредитную карточку!
- Вы случайно не знаете, - живо спросила Примула, - не было ли среди экскурсанток дам с довольно симпатичными брошками... Золотая веточка, а на ней стайка эмалевых дроздов? - Ее синие глазки впились в меня.
- Да, у многих были такие брошки.
- Давайте не отклоняться от темы, - поджала губы Гиацинта. - До сих пор клуб действовал безотказно, поскольку преступления совершали люди, которых можно встретить повсюду. Трудно разглядеть лес за деревьями и клуб - за его активистками. А уж мужчины и вовсе ничего не замечают. Сильный пол никогда не понимал, какую роль играют женские общественные организации. Мужской ум воспринимает подобные клубы как игровую площадку, где примитивной женской натуре дозволяется отдохнуть, но только после того, как жена переделала все домашние дела, выгуляла собаку и навестила свекровь. Трагично, конечно, но оно и к лучшему, что жертва не чует опасности.
Я перестала гонять по тарелке свой кекс.
- А как же подруги и знакомые вдов? Разве они не начинают интересоваться деятельностью клуба и задавать вопросы?
- Боюсь, что вдовы - забытое племя и вовсе не такое забавное, как старые девы. - Примула поправила розовый бантик на голове. - Люди с облегчением вздыхают, когда вдовы больше не приходят на званый обед. Мне кажется, знакомые страшно благодарны Мод или Синтии за их занятость: во вторник у них вист, в четверг - заседание комитета, по выходным они продают сливочную помадку на благотворительном базаре.
Гиацинта придвинулась поближе, серьги ее снова угрожающе заплясали.
- Миссис Хаскелл, пожалуйста, поймите, не нам кидать камни... Вдовий Клуб ежегодно вносит немалую сумму на благотворительность. Но какими добрыми делами можно искупить смертоносную деятельность?
Меня била дрожь - главным образом потому, что вся эта чушь пробудила мой интерес.
- А как насчет совести? Неужели никто из этих женщин никогда не сломался под гнетом вины? Убить мужа - это же противоестественно! - Меня затопила волна горького раскаяния: совсем недавно я впервые испытала жгучее желание прикончить родного мужа.
- Убийство - это всегда скверно, - вздохнула Примула. - Но противоестественно ли? Не знаю, не знаю. Убить своего ребенка или прикончить родителей - это и впрямь против природы. Но избавиться от мужа? - Она качнула серебристыми кудельками. - Голубушка, вы вправе возразить, что ни я, ни Гиацинта никогда не были замужем, но мне очень легко представить, что даже самая преданная жена временами борется с соблазном проехаться утюгом не по мужниным исподним, а по его физиономии.
- Вот именно, Примула! Однако мы не затем посетили сей мир, чтобы поддаваться диавольским искушениям. - Гиацинта подняла накрашенные черные брови. - Миссис Хаскелл, вы спрашивали, не случается ли этим женщинам испытывать приступы угрызений совести, невзирая на помощь группы поддержки? Мы разговаривали с такой женщиной. С тех пор как мы приехали сюда, Страш занимал различные должности, помимо нынешней. Он был уличным торговцем, телефонистом, мусорщиком. В бытность свою мойщиком окон он установил контакт с миссис X., пациенткой санатория "Эдем". Увы, их разговор проходил в весьма стесненных обстоятельствах... в чулане, по соседству со швабрами и метлами. К тому же миссис X. была не совсем вменяема: во время пребывания в санатории ее пользовали различными препаратами. Но нам удалось кое-что узнать. Миссис X. утверждает, что большинство женщин на четвертом этаже, где она лежала, страдают только одной болезнью - недержанием речи.
- В "Эдеме" заправляет доктор Симон Бордо, Я не спрашивала, я знала. Мне вовсе не хотелось, чтобы доктор оказался законченным мерзавцем, на то были свои причины, но я собственными глазами видела санаторий - мрачный особняк, расположенный в глухом лесу. Я всем сердцем посочувствовала миссис X., за какие бы грехи она ни расплачивалась. Ярость моя пошла на убыль. К тому же я убедилась, что сестры Трамвелл не страдают старческим идиотизмом. Чудачки, конечно, но чудачество и у меня в крови.
- Да, голубушка, - подтвердила мисс Примула Трамвелл, - мы знаем мистера Бордо - понаслышке. Мы от всей души пытались относиться к нему без предубеждений, но в нашем возрасте трудно примириться с мыслью, что добряк доктор в корыстных целях укорачивает жизни пожилых дам. И - буду откровенна до конца - меня возмущает, что этот человек купил древнее гордое родовое гнездо (по части древности род Эдемов лишь слегка недотягивает до нашего с Гиацинтой) и превратил его в стерильную лечебницу. А чего это стоило несчастной леди... - она заглянула в зеленый гроссбух сестры, - леди Теодозии Эдем! Женщина, наша сестра, выброшена в мир если не гувернанткой, то машинисткой! Что, боюсь, даже хуже. - Примула на мгновение замолчала. Миссис Хаскелл, насколько хорошо вы знакомы с доктором Бордо?
- Несколько раз встречались. В тот вечер он был здесь, в "Абигайль", и... засвидетельствовал смерть.
Примула уставилась в пол, а Гиацинта - в потолок. Обе старательно избегали встречаться со мной взглядом.
- Мы намеревались посетить место происшествия, хотя бы и незваными, но пришлось вернуться в "Кельи". Нашей собачке Минерве внезапно сделалось дурно.
Из моей прически выбилась прядь, и я заколола волосы потуже; чтобы скрыть дрожь в руках, потом проглотила еще одну маленькую изюминку. Из дальнего угла комнаты выплыло изысканно-бледное лицо доктора Бордо. Я вспоминала мелкие события, разговоры и слухи, слова Анны Делакорт. Часы в холле пробили шесть. Пальцы мои выловили шпильку, упавшую за шиворот.
- Что вам известно о Вдовьем Клубе? Гиацинта снова взялась за свою зеленую тетрадь.
- В настоящее время клуб насчитывает примерно тридцать пять женщин, включая восемь членов правления и президента. В течение года после вступления женщина не имеет права покидать ряды клуба. Правление переизбирается ежегодно. По нашему мнению, это делается потому, что члены правления активно участвуют в убийствах. Если слишком часто разливать масло на ступеньках, можно попасть под подозрение или пристраститься к этому занятию. Видимо, Основатель полагает, что никто не должен получать преимуществ перед другими.
- По-вашему, доктор Бордо и есть Основатель?
- Милая моя, мы не можем сбрасывать его со счетов только потому, что он мужчина! - Примула кокетливо взбила кудряшки. - Но мы почти уверены, что он лишь сообщник, но никак не мозг предприятия.
На языке у меня давно вертелся один вопрос, и я наконец решилась:
- Почему эта самая страховая компания обратилась к вам, вместо того чтобы вызвать полицию?
Гиацинта заложила гроссбух пальцем.
- Нет ни крошки доказательств, чтобы кинуть на зубок Скотленд-Ярду. Одно из препятствий состоит в том, что бывшие члены клуба, наверняка знающие, кто Основатель, давным-давно рассеялись по свету и начали новую дай-то бог незамужнюю - жизнь.
- И как давно существует клуб?
- Насколько нам удалось установить - пять лет.
- Может, у меня мозгов не больше, чем у блохи, - пробормотала я, - но, если вы уверены, что доктор Бордо замешан во всем этом, а миссис X. - всего лишь одна из многих пациенток, которых он лечит от острых приступов раскаяния, разве так уж трудно заинтересовать полицию?
- Я очень и очень сомневаюсь, что наши констебли с должным вниманием прислушаются к бредовому лепету скорбящих вдов, чьи нервы сдали под бременем страданий. - Примула задумчиво подлила себе в чай бренди. Дражайшая миссис Хаскелл, мы сообщили страховой компании, что эти несчастные женщины вряд ли могут назвать то единственное имя, которое нас интересует. Они его просто не знают. А что станется, если Основатель ускользнет из наших сетей? В Читтертон-Феллс страсти улягутся, но Основатель быстренько заварит кашу где-нибудь в другом месте.