— Ты знаешь, что за тобой тащится что-то желтое и круглое?
— Да, — кивнул Найтхаук.
— И как я понимаю, живое, но без глаз, ног или ушей.
— Живое, живое, — подтвердил Найтхаук. — Где Маркиз?
— Час поздний, — ответил Мэллой. — Думаю, он и Жемчужина уже в постели.
Найтхаук напрягся, но промолчал.
— Я бы чего-нибудь выпил, — попытался разрядить обстановку Рождественский Пастырь. — Вы не будете возражать, если мы присядем за ваш столик?
— Спрашивайте его, — Мэллой указал на Найтхаука. — Он — босс.
— Садитесь. — Найтхаук пододвинул стул, сел сам. Святой Ролик радостно пискнул, запрыгнул ему на плечо, устроился там и довольно замурлыкал.
— Что это такое? — подозрительно спросил Мэллой. — Домашняя зверушка?
— И совершенно безобидная. — Рождественский Пастырь подавил улыбку.
— Абсолютно, — подтвердил Найтхаук.
Мэллой еще долго смотрел на пушистый желтый шарик, потом пожал плечами.
— Когда мы сможем повидаться с Маркизом? — спросил Рождественский Пастырь.
— Вы с ним знакомы, Крис? — полюбопытствовал Мэллой.
— Я много слышал о нем, — ответил Рождественский Пастырь. — И хотел бы встретиться. Мне представляется, это взаимное желание.
— После того, как его дама отходит ко сну, он обычно спускается сюда пропустить рюмочку на ночь. Поболтайтесь здесь и наверняка на него наткнетесь. Или он на вас.
— Меня устраивает, — кивнул Рождественский Пастырь.
Мэллой повернулся к Найтхауку.
— Наверное, он захочет получить от тебя полный отчет. Все прошло гладко?
— Можно сказать, что да.
— Ты получил деньги или тебе пришлось его убить?
— Вся добыча в трюме моего корабля.
— То есть ты его убил?
— Нет.
На лице Мэллоя отразилось недоумение.
— Я думал, что Пастырь из крутых. Да какой вор добровольно отдаст всю свою добычу?
— К примеру, тот, который хочет дожить до следующего утра.
— Так уж получилось, что я лично знаком с Рождественским Пастырем, — добавил Рождественский Пастырь, — и заверяю вас, он пошел бы на все, лишь бы избежать стычки с молодым Найтхауком. Да и с Маркизом тоже.
— Это плохо, — опечалился Мэллой. — Имя у него больно интригующее. Я надеялся, что и преступник он неординарный.
— В этом вы правы, более чем неординарный, — покивал Рождественский Пастырь. — Я могу говорить о нем часами.
— Надеюсь, вы расскажете мне о нем. Только позже.
— Могу и сейчас.
— Не получится. — Мэллой смотрел в другой конец громадного зала казино. — К нам идет хозяин. Так что рассказ придется отложить.
Рождественский Пастырь проследил за взглядом Мэллоя и увидел направляющегося к их столику гиганта.
— Крупный малый, не так ли?
Маркиз Куинзберри не подошел — подлетел.
— Привет, Вдоводел. Слышал, у тебя возникли сложности.
— Никаких сложностей.
— Ты застрелил не того человека, говнюк! — взревел Маркиз.
— Во-первых, я ни в кого не стрелял, а во-вторых, покойник — не человек, а инопланетянин.
— Меня это не волнует. Я приказал ему приглядывать за тобой, и в результате он мертв, корабль Рождественского Пастыря пуст, а ты сидишь здесь с какой-то идиотской тварью на плече и уверяешь меня, что все в порядке. Извини, если тебе показалось, что я погорячился, но, по моему разумению, до порядка очень далеко.
— Вся добыча Рождественского Пастыря лежит в трюме моего корабля, — ответил Найтхаук.
— Да? — изумился Маркиз. — Ты его убил?
— Должен признать, что нет.
— То есть он позволил тебе забрать всю свою добычу? — саркастически спросил Маркиз.
— Нет.
— Я так и думал.
— Он помогал мне переносить ее на мой корабль, — уточнил Найтхаук.
Маркиз переводил взгляде Найтхаука на незнакомца. Наконец повернулся к последнему.
— Как я понимаю, Рождественский Пастырь.
— Совершенно верно. Разве можно требовать пятьдесят процентов навара за право заправить корабль топливом?
— Что ты тут делаешь? — пожелал знать Маркиз.
— Хотел посмотреть на вора, который грабит собратьев по профессии.
— Ты на него смотришь, — раздражение исчезло из голоса Маркиза. — А я смотрю на человека, который грабит глубоко верующих. Кто из нас более грешен, исходя из Книги Судеб?
— Я думаю, шансы примерно равны.
— А по-моему, ты на корпус впереди.
— Был бы, если бы приговор подписывали те же лицемеры, что сочиняли Библию и церковные проповеди, — согласился Рождественский Пастырь. — К счастью, не они озвучивают желания Бога.
— А кто их озвучивает, ты?
— Бог не нуждается в моей помощи. Я всего лишь паллиатив, временная мера, нужда в которой отпадет, как только Он сровняет храмы с землей.
— Храмы? Я думал, ты грабишь церкви.
— Поэтический выверт, — пояснил Рождественский Пастырь. — Но на самом деле я граблю все религиозные заведения, которые попадаются на моем пути.
— Я знаю. А теперь ты поставил меня перед серьезной этической проблемой.
— Правда?
Маркиз кивнул.
— Я никогда не мешал тебе заниматься любимым делом. Ты грабил церкви на моих планетах, но я даже не пошевелил пальцем, чтобы остановить тебя. А теперь в результате гнусного сговора на Аладдине погибает один из моих самых доверенных помощников. Черт, судя по всему, ты и Вдоводела совратил, — с его губ сорвался театральный вздох. — Что же мне с тобой делать. Рождественский Пастырь?
— Как я понимаю, вариантов существует три, — ответил тот. — Первый — убить меня. Ответственно заявляю, настроение у вас от этого безусловно улучшится, но груз в трюме корабля Найтхаука я заминировал, и, если вы попытаетесь добраться до него, не зная шифров, корабль и его содержимое взлетят на воздух. Второй — вы можете меня отпустить, но я уходить не собираюсь, так что, пожалуй, и не уйду, даже если вы меня об этом попросите.
Маркиз задумчиво смотрел на него.
— А третий?
— Третий — вы можете пораскинуть мозгами и предложить мне сотрудничество. В Пограничье тысячи церквей, в Олигархии — миллионы. Мы состаримся прежде, чем обчистим хотя бы процента два.
— С чего это у меня должно появиться желание грабить церкви? — спросил Маркиз.
— С того, что вы абсолютно беспринципный человек, а на беспринципности можно сделать хорошие деньги, — ответил Рождественский Пастырь.
— Я уже правлю одиннадцатью мирами, еще двадцать находятся под моим влиянием. То есть я контролирую тридцать одну звездную систему. Зачем мне партнер?
— Вы хотите то, что хочет любой беспринципный человек.
— Чего же я хочу?
— Иметь больше, чем уже есть.
— Все так, — признался Маркиз. — Однако если грабеж церквей не сделает меня менее беспринципным, тогда я опять чего-нибудь захочу.
— И всегда будете хотеть, — согласился Рождественский Пастырь. — Именно поэтому такие, как мы, на пенсию не выходят.
— Ты грабишь только церкви?
— А кто еще отпустит вам ваши грехи и помолится за вашу душу?
— Кажется, я слышу нотки цинизма, — улыбнулся Маркиз.
— Отнюдь, — с жаром воскликнул Рождественский Пастырь. — На Земле, а там я ограбил лучшие церкви, включая Нотр-Дам и Ватикан, есть насекомое, именуемое муравьем. Живут муравьи колониями и отличаются отменным трудолюбием. Они строят сложные сооружения, которые называются муравейниками, с разветвленной системой ходов, складами продовольствия, детскими. Требуются недели, а то и месяцы, чтобы построить такой муравейник… а уничтожить его можно за несколько секунд движением ноги. Вы знаете, что эти твари потом делают?
— Атакуют обидчика?
— Нет, — ответил Рождественский Пастырь. — Сразу берутся за восстановление своего жилища.
— Ты хочешь сказать, что церкви — те же муравейники?
— В одном аспекте — да: они не мстят тому, кто их ограбил. Они восстанавливают утраченное с трудолюбием муравьев. Они не могут возложить вину на вора — это противоречит их философии. Они предпочитают видеть во мне руку Господа, который по неведомым причинам наказывает, их. Вроде бы логичнее думать обо мне как об исчадии ада, но они не хотят верить в дьявола. Проще винить Бога и, соответственно, собственные грехи. Так что когда приходит беда в моем образе, они ведут себя точь-в-точь, как муравьи. Восстанавливают муравейник, чтобы я мог разрушить его вновь.