— Может, тебе следует держаться поближе к другу, который привел тебя сюда? — резко спросил Найтхаук.
— Но он крепко спит. Если ты прислушаешься, то услышишь его храп, — И что?
— Ему надо поспать… а я уже выспалась. Смотреть на него скучно, — внезапно она улыбнулась. — Разумеется, он спит голым.
— Как я понимаю, это дико возбуждает.
— С какой стороны посмотреть. Возбуждаться приятно в паре. Хочешь, я расскажу тебе, как я его возбуждала?
— Нет.
— Ты уверен? Тебя бы, возможно, это тоже возбудило.
— Оставь меня в покое! — Найтхаук поднялся, прошествовал к капитанскому креслу.
— Я думала, я тебе нравлюсь.
— Нравишься, — не стал спорить Найтхаук.
— Я думала, ты меня хочешь.
— А чего ты пришла ко мне, если обе каюты заняты?
— Ты думаешь, нам для этого нужна каюта? В каюте ничего нет, кроме кровати. — Она встала, сняла полотенце. — Все, что нам нужно, мы найдем и здесь. — Ты хмуришься? — В ее голосе зазвучала притворная обида. — Тебе не нравится то, что ты видишь?
— Нравится.
Мелисенд медленно двинулась к нему, держась подальше от Ролика, который устроился на обзорном экране в нескольких футах от Найтхаука.
— Да, я вижу, что нравится. — Она смотрела на его вздувшиеся в промежности штаны.
Найтхаук схватил ее за руку, рывком усадил на колени, жадно поцеловал.
— Осторожнее. — Она поерзала. — Ты меня проткнешь.
— Этого я и хочу.
— А если Маркиз проснется и прямо сейчас выйдет в коридор?
— Придется его, убить.
— Но как ты это сделаешь, если я окажусь между вами?
— Хватит болтать.
— Может, мне лучше проверить, спит ли он?
— Незачем.
— Нет. — Она поднялась. — Лучше проверю. Не хочу очутиться между двух огней.
И прежде чем он успел остановить ее, Мелисенд прошла на камбуз, завернулась в полотенце, а потом исчезла в капитанской каюте. Выскользнула несколько минут спустя, прошептала: «Спит крепко».
И уже приблизилась к Найтхауку, когда раздался сонный голос Рождественского Пастыря: «Что здесь, черт побери, происходит?» В следующую секунду он вышел из каюты, удивленно уставился на Мелисенд.
— Не хватило времени, чтобы одеться?
— Я вышла за чашечкой кофе.
— Камбуз, два кофе, — скомандовал Рождественский Пастырь. Мгновение спустя две чашки кофе дымились на столе. Жемчужина Маракаибо повернулась к Найтхауку и беспомощно пожала плечами, вновь едва не выскользнув из полотенца.
— Долго я спал? — спросил Рождественский Пастырь.
— Четыре или пять часов, — ответил Найтхаук.
— Жаль, что не проспал еще часок. — Он посмотрел на Найтхаука. — Ты мог бы чего-нибудь добиться от этой дамочки.
— Как бы не так, — ответила Мелисенд. — Для меня существует только один мужчина — Маркиз.
— А я — дух Рамзеса Второго.
Мелисенд взглянула на Найтхаука.
— Ты позволишь ему говорить со мной в таком тоне?
— Твой мужчина — Маркиз. Пусть он и защищает твою честь.
— Хорош герой, — фыркнула Мелисенд.
Маркиз высунулся в коридор, — оглядел камбуз.
— Что за шум?
— Ничего. Мы разговариваем.
— Вы разбудили меня.
— Мы не хотели. Спи.
— Возвращайся в постель. Я не люблю спать один.
— Как скажешь.
— Вот я и говорю!
Мелисенд поднялась, прижимая к груди полотенце, бросила взгляд на Найтхаука.
— Мы еще продолжим нашу дискуссию.
— Возможно, — пробурчал тот.
— Быстро сюда, — Маркиз скрылся в каюте. Несколько мгновений спустя Мелисенд присоединилась к нему.
— Ты еще слишком молод для жажды смерти, — Рождественский Пастырь заговорил, как только за Мелисенд закрылась дверь. — Надеюсь, дело шло не к тому, о чем я думаю?
— Я не хочу говорить об этом.
— Естественно, не хочешь. Интересно, сколько домашних зверушек замучила она в детстве?
— Замолчите!
— Будь по-твоему. — Рождественский Пастырь отпил кофе. — Далеко нам до Олигархии?
Найтхаук взглянул на экран.
— Мы пересекли границу два часа назад.
— А когда войдем в систему Делурос?
— На такой скорости часов через тридцать.
— Еще тридцать часов. У нее достаточно времени, чтобы спровоцировать убийство.
— Я не хочу говорить о Мелисенд, — отчеканил Найтхаук.
— Наша тень по-прежнему с нами?
— Мэллой? Да, болтается в паре миллионов миль.
— Вроде бы далеко, если забыть, что мы пролетаем их за… десять секунд?
— Даже быстрее.
— Хочешь поспать? — спросил Рождественский Пастырь. — Могу пока похозяйничать.
Найтхаук качнул головой.
— Ты слишком долго бодрствуешь. Я не хочу, чтобы тебя тянуло в сон, когда мы прибудем на место, Иди и поспи.
— Как я могу спать, зная, что в двадцати футах она лежит с ним в кровати! — раздраженно бросил Найтхаук.
— Ах вот, значит, в чем дело. Ты думаешь, он не будет ее трахать, если ты останешься в рубке?
— Они не трахаются, а спят. Во всяком случае, он.
— Но тебя это тоже не устраивает.
— Нет, не устраивает.
— Ладно, у меня к тебе одно предложение.
— Какое?
— Оно тебе не понравится, но я хотел бы, чтобы ты его выслушал.
— Говорите.
— Эта женщина кружит тебе голову, сынок. Завязывает тебя узлом. Ты можешь думать только о ней, а это смертельно опасно.
— Вы предлагаете убить Маркиза?
— Ты не можешь, убить Маркиза… пока. Не забывай о своем задании: он нужен тебе, чтобы указать на убийцу губернатора.
— Так чего вы хотите?
— Убей ее.
— Вы сошли с ума? — рявкнул Найтхаук.
— Отнюдь. Каждый раз, когда Маркиз ложится спать или отворачивается, она начинает крутить «динамо». Можешь не отрицать, я все вижу по твоим глазам. Если оставить ее в живых, стычка с Маркизом состоится прежде, чем ты успеешь подготовиться.
— Но ведь цель этого путешествия — убить Маркиза, чтобы Мелисенд наконец-то стала моей.
— Она того не стоит, сын мой, — покачал головой Рождественский Пастырь. — Я буду грабить церкви, пока ты расправишься с Вдоводелом, а потом давай оставим эту жизнь и улетим туда, где нас не достанут ни хорошие парни, ни плохиши.
— Мне нравится.
— Значит, договорились?
— Как только я убью Маркиза, — кивнул Найтхаук. — А Мелисенд мы возьмем с собой.
Рождественский Пастырь тяжело вздохнул, но промолчал.
Глава 19
Прошло тридцать восемь часов с того момента, как они покинули Тундру, и жизнь уже не казалась Найтхауку медом. Если он не мечтал о Мелисенд, она вертелась у него перед глазами. Одаривала его тайными улыбками, находила возможность как бы ненароком прижаться к нему, мучила его шелковистостью кожи, запахом духов.
В присутствии же Маркиза поведение ее кардинально менялось. Она не отходила от своего хозяина ни на шаг. Позволяла тискать себя где угодно, не обращая внимания на присутствие Найтхаука или Рождественского Пастыря. Но Маркиз не проявлял никакого интереса к управлению кораблем и большую часть времени проводил в каюте. И едва он покидал рубку, Мелисенд тут же начинала «заводить» Найтхаука.
Когда же выдался один из редких моментов тишины и покоя (Мелисенд и Маркиз обретались в капитанской каюте, а перед его мысленным взором не стояла обнаженная Мелисенд), Найтхаук приказал обзорному экрану дать максимальное увеличение, надеясь увидеть корабль Мэллоя. Но увидел лишь звезды да бескрайнюю черноту космоса.
Потом попытался еще раз связаться с Мэллоем, чтобы выяснить, зачем он их преследует. Но Мэллой не ответил. Найтхаук нахмурился. Ни Ящерица, ни его корабль не представляли собой физической угрозы, но Найтхауку не нравилось то, что он не мог понять, а он определенно не понимал намерений этого слизняка, бросившегося за ними в Олигархию.
— Если он тебя так тревожит, — раздался голос за его спиной, — давай сбросим скорость, а когда он поравняется с нами, разорвем на тысячи кусков.