— Итак, почему вы захотели со мной повидаться?
— Мне не по душе то, что произошло во вторник, — заявил он. — Почему вы не едите?..
— А в чем дело?
— Вы с Эйлин меня буквально оскальпировали.
— Никто из нас…
— Неправда. Именно это произошло со мной у вас во вторник. А ведь, кстати, все случилось с Эйлин не по моей вине.
— Но этого же никто не говорит, мистер Клинг.
— Чертовски хочу, чтобы вы называли меня просто Берт.
— Думаю, это будет неудобно.
— Ее же вы зовете просто Эйлин?
— Да, зову.
— Почему же тогда вам неудобно называть меня Бертом?
— Я вам сказала. Эйлин — моя клиентка. А вы — нет. И тогда, поскольку возможно, что вы и не виноваты…
— Я и вправду не виноват.
— Я так и не думаю. Я говорю, что Эйлин восприняла это как факт. Кстати, сейчас она так не считает.
— Уж надеюсь.
— Повторяю: она так подумала, когда ей пришлось убрать его.
— Она просто выполняла свою чертову работу.
— Хм, было бы мило, если бы все было так просто. — Карин откусила кусочек сандвича. — Но ведь ее изнасиловали! И к несчастью, насильник был похож на вас. Вот почему, когда вы ввязались в это дело…
— Я ничего не знал.
— Он блондин, этот насильник, как и вы.
— Ну не знал я, не знал…
— Да. И у него был нож.
— Да.
— Он ей угрожал. По сути дела, ранил ее. Здорово ее напугал.
— Это я знаю.
— И вдруг является еще один тип, тоже с ножом, и она наедине с ним, потому что вы послужили причиной исчезновения ее телохранителей.
— Но я же не нарочно…
— Тем не менее. И это не ее эмоции, а реальность. Если бы вы в ту ночь остались дома, у Эйлин было бы двое опытных хватких сопровождающих, и, возможно, она бы не вступила в схватку с убийцей. Но пришлось. Из-за вас.
— Ладно, ладно, я весьма сожалею, но…
— И вы не правы, говоря, что она должна была «убрать» его. Реальная опасность в том, что он пустил бы в ход нож… При чем тут ее эмоции? Вот и пришлось его застопорить. У него был только нож, а у нее табельный «смит-и-вессон» 44-го калибра, да еще маленький пистолет в джинсах, а в сумке кинжал. Конечно, ей не следовало его приканчивать. Стрельнула бы в плечо или в ногу. Куда угодно, только лишь бы остановить. Но суть в том, что она хотела убить его.
Клинг покачал головой.
— Да, — сказала Карин. — Хотела убить. Хотя конкретно не его. Кого она действительно хотела убить, так это ее насильника. И который, уж простите, выглядел, как вы. Да-а, если бы не этот блондинчик-насильник, она бы не убивала… А все из-за вас, из-за вас…
Он отрицательно помотал головой.
— Поймите, что это подсказало ее подсознание. Если бы не вы, ей не довелось бы убивать того человека. Она говорила, что давала ему шанс на спасение и в то же время палила в спину. Но имела в виду вас, то есть шанс для вас. Чтобы испытать вас. Убедиться, что вы еще верите в нее.
— Я и верил. И до сих пор верю.
— Нет. Вы же тащились за ней до зоны Канала.
— Но только потому…
— Потому, что вы не верили в нее, Берт. Думали, она не справится сама. Вот это ваше неверие и создало путаницу, конфликт, а впоследствии привело к убийству.
— Это было не убийство. Это было самоу…
— Но оправданное.
— Может быть.
На улице накрапывало. Оба обернулись к окну.
— Дождь, — сказал он.
— Да, — подтвердила она.
— Они едут к северу от центра, — заметил водитель.
— Не отставайте, — сказал Карелла.
Стрелки «дворников» размазывали реденькие капли по лобовому стеклу, шины мягко скользили по мостовой. Впереди красная «хонда» уверенно пробивалась сквозь влагу и сумерки. Развалясь на заднем сиденье, Карелла неотрывно следил за ней.
— Сворачивают, — сказал таксист.
— Обгоним их и прижмемся к углу квартала.
Когда обгоняли «хонду», Карелла отвернулся, но затем посмотрел назад, чтобы не упустить цель из виду. Женщина припарковывалась у обочины тротуара. Напротив была детская игровая площадка, малышня пережидала дождь под кронами деревьев.
Карелла щедро расплатился, вылез из машины и нырнул в подъезд какого-то дома в тот момент, когда Томми выбирался из машины. Секунду спустя женщина оказалась рядом с ним. Пробежав под дождем, они нырнули в кирпичный дом, неподалеку от места, где припарковались. Карелла, увидев, что парочка вошла в дом, перешел на другую сторону улицы. Он записывал адрес дома, когда зазуммерила миниатюрная переносная рация.
Ожидая Кареллу, Браун мокнул под дождем.
Женщина лежала на тротуаре под деревьями. Вытекающая из нее кровь, смешиваясь с потоками, становилась водянистой, а потом сгустками сливалась в водосток. Длинные светлые волосы веером раскинулись вокруг головы. Капли били по широко открытым голубым глазам. Когда отца Кареллы три года назад увозили в клинику с сердечным приступом, тоже шел дождь. Медсестра, шагавшая рядом с носилками, сказала, что «ему это нравится». Другая подхватила:
— Да, дождик падает прямо на лицо.
И раскрыла газету над головой. Отец потом частенько потешался над этим. Надо же, идея! У него обширный инфаркт, а сестры толковали о дождике. Потом он прозвал эту историю почти по-индейски: «Большой Вождь-Дождь, Бьющий в Лицо…»
Лежа навзничь с расползшимися на серой склизкой панели волосами, с лицом, обезображенным пулями, которые пробили ей голову, Маргарет Шумахер плевать хотела на любой дождь.
— Когда? — спросил Карелла.
— Дежурный по городу позвонил час назад.
— Кто ее нашел?
— Вон тот паренек под навесом.
Карелла увидел белокожего шестнадцатилетнего юношу, стоявшего с привратником.
— Он видел всю сцену, — сообщил Браун. — Даже пытался отпугнуть преступника криком, сам чуть не схлопотал пулю. Потом вбежал в дом и позвонил от привратника, набрал 911. Дежурный откликнулся.
— Бригады по расследованию убийств еще не было?
— Слава Богу, нет, — ответил Браун, молитвенно закатив глаза.
— А ну-ка, пока поговорим с ним немножко, — предложил Карелла.
Они пошли под ливнем туда, где привратник учил парня, как держать себя с полицейскими. Это был тот же мужчина, что дежурил ночью, когда убили Шумахера и собаку. И вот теперь жена Шумахера была убита почти в том самом месте, где пристрелили ее мужа. Это уже превращалось чуть ли не в эпидемию. Карелла представился парню и сказал:
— Мы бы хотели задать вам пару вопросов, если вы не возражаете.
И хотя он обращался к парню, привратник немедленно вступил в разговор:
— Это я набрал 911, когда он сюда вбежал.
— Бесценная помощь, — отозвался Карелла и спросил незнакомца: — Как тебя зовут, сынок?
— Пенн Халлигэн, — ответил тот.
— Ты можешь рассказать, что произошло?
Юноша был красив той рафинированной красотой, что порой у мужчин бывает сродни женской. Большие карие глаза были обрамлены длинными ресницами, лицо словно фарфоровое, и уста херувима, длинные черные волосы слиплись под дождем. Высокий, стройный, он стоял под навесом в компании детективов и привратника, руки в карманах голубой нейлоновой ветровки. Он заметно дрожал и был почти на грани нервного срыва.
— Я возвращался из училища домой, — сказал он, — беру там уроки актерского мастерства.
Карелла кивнул. Он подумал, что из Халлигэна может получиться кинозвезда. Хотя, по нынешним временам, красота не столь необходимое преимущество в этом бизнесе.
— В районе Стима. — Юноша повернул голову в ту сторону. — Там, где студия грамзаписи «Орфей». Хожу туда вечерами по понедельникам, вторникам и пятницам. С пяти до семи. Я возвращался домой, когда… — Он покачал головой, вновь начиная дрожать под наплывом воспоминаний.
— Где вы живете? — спросил Браун.