— Мисс, у нас есть письмо вашего отца. Он пишет, что встретился с ней под Новый год.
— А ее письмо датировано прошлым июнем, — заявила Бетси.
Оба сыщика внимательно посмотрели на нее.
— Чье письмо? — спросил Карелла.
— А как вы думаете? Его содержанки, во всех газетах было. Крошка-солнышко Сьюзи.
— У вас есть письмо, которое Сьюзен Брауэр написала вашему отцу?
— Да.
— Откуда оно у вас?
— Нашла.
— Где?
— В Вермонте.
— В доме, подаренном вашим отцом?
— Не в доме, а в гараже. В обувной коробке. Я прибиралась, когда въехала, и…
— Только одно письмо в коробке?
— Да.
— Какого содержания письмо? — спросил Браун.
— Привет! — С притворной стыдливостью она полузакрыла лицо руками, голубые глаза расширились. Она улыбнулась, как актриса Ширли Темпл, затем пропищала тоненьким голоском: — Ах, бэби я бы хотела поцеловать тебя в… Бай!
Браун кивнул.
— Такое вот письмецо…
— И когда вы его нашли? — спросил Карелла.
— В прошлом июле. Когда переехала туда.
— Не может быть, — опять произнес Браун. — Он и Сьюзен…
— Не смейте мне говорить: не может! — вскричала Бетси. — Прекрасно помню, когда это было. Стало важнейшим днем моей жизни.
— У нас есть его письма к ней, — сказал Карелла, — все этого года.
— И ее, адресованные ему, — добавил Браун.
— А я нашла письмо год назад, — настаивала Бетси. — С датой: пятница, тридцатое июня.
— Оно должно быть нынешнего года.
— Вы хотите сказать, что я не знаю, когда я… Послушайте, есть у вас календарь?
Карелла взглянул на Брауна, помедлил, полез в ящик стола. Достал записную книжку с календарем, добрался до июня, посмотрел и сказал:
— Тридцатое падает на субботу.
— Посмотри, как было в прошлом году, — миролюбиво посоветовал Браун.
В конце книжки, где были указаны временные пояса и почтовые коды США, Карелла нашел календарики прежних лет. Разглядывая крохотные цифры, он просмотрел и прошлогодний и сказал, обращаясь к Брауну:
— Она права, тридцатое июня — это пятница.
Браун кивнул.
— И то письмо все еще у тебя? — спросил он…
«Пятница, июнь, 30
Привет!
Мне нравится эта игра. Жаль, что ты ее раньше не придумал. Когда увидимся, снова растолкуешь мне правила. Можно, если я буду писать все, что в голову придет? О, милый, я покажусь тебе донельзя неприличной…
Сегодня дождит. Хочешь поплескаться вместе со мной и поиграть под дождем?..
Ты всегда спрашиваешь, что на мне надето. Сейчас — черный эластичный бюстгальтер с таким вырезом, что соски все на виду. Черные шелковые чулки на подвязках с узеньким пояском. Черные штанишки, тоже с вырезом, но в самом низу. Черные туфли на высоком каблуке. Чулки такие шелковые, гладкие. Тебе понравится гладить их, забраться в штанишки, поорудовать в них пальцами. Мои ноги так широко раскинуты для тебя! И может быть, зная, как во мне все трепещет в ожидании тебя, овладеешь мной сразу же…
Интересно, думаешь ли ты обо мне, когда спишь с женой?
Сижу здесь и думаю только о тебе, о твоем мощном аппарате. Почему ты не со мной? Может, надо самой погладить себя, а? Щекотать себя в самом чувствительном месте? Да, да, я это и сделаю, а сама буду думать о тебе, о том, что ты весь во мне, во всем моем теле. Буду тебя всего, всего рассматривать и услышу все, что ты говоришь в такие минуты. О, как я хочу, чтобы ты не гладил меня, а лизал, всю, всю, всю… У меня перехватит дыхание, и я не смогу сказать тебе, как мои груди твердеют, тяжело наливаясь желанием, похотью, да, похотью… Я вся исхожу похотью, вся, вся, вся… Люблю, когда ты ласкаешь грудь, она даже краснеет от истомы. Я вся готова для тебя. О, войди же, войди! Сначала медленно, с натугой, глубже и глубже, а потом быстро-быстро. Приди и возьми меня, возьми. Люблю тебя, люблю… Я вся исхожу всеми соками, даже когда тебя нет со мной, но от одной лишь мысли о тебе…
Да ты сущий демон, если доводишь меня до такого состояния…
Заскочи ко мне, я тебе подарю новую игрушку.
Бай!»
Это письмо было напечатано на той же машинке. На которой были напечатаны письма, найденные в сейфе Артура Шумахера; шрифт, безусловно, идентичный. Как и остальные семнадцать писем, оно начиналось точно так же:
День недели… Пятница.
Потом месяц… Июнь.
И число — цифрами: 30.
А 30 июня в прошлом году была пятница. Звонок в газетный архив подтвердил, что действительно тогда шел дождь. Правда, ни на одном из писем, включая найденное в гараже Бетси, в пустой пыльной обувной коробке в Вермонте, не был проставлен год. Но все даты совпадали с прошлогодними! Теперь не оставалось никакого сомнения, когда они были написаны.
Да, но если бы вообще кто-нибудь…
Тогда все данные….
И все-таки…
О, если бы кто-нибудь из мастеров сыска в 87-м участке сразу взял на себя труд сверить даты на письмах с календарем! Причем именно тогда, когда были найдены эти письма. Тогда сразу бы установили, что даты ни на одном из них не соответствовали дням недели нынешнего года.
Правда, было нетрудно это установить…
Нет и нет! Они обязаны были проверить.
— Мы должны были свериться, — сказал Браун.
— Никто не без греха, — заметил Карелла.
И это было верно.
Тем не менее, если Артур Шумахер познакомился с Сьюзен Брауэр после января этого года, она никак не могла написать эти письма в июне или июле прошлого года.
Это элементарно.
Но в таком случае кто же их все-таки написал?
Ни одно не было подписано. Каждое начиналось со слова «Привет!» и заканчивалось сокращением от слов «гуд бай» — коротеньким «Бай!». И содержание было одинаковое, и стиль, если это можно так назвать. Тот, кто писал хотя бы одно из них, написал и все остальные.
— Как ты думаешь, что она здесь имеет в виду? — спросил Браун.
— Где? — откликнулся Карелла.
— Тут, насчет игрушки.
— Не знаю.
Браун посмотрел на него.
— А что? — спросил Карелла.
— Тоже не знаю. Но что-то это, кажется, напоминает.
— Ты говоришь об игрушке?
— Может, это не игрушка.
— Тогда…
— Просто — что-то, — сказал Браун.
— Заскочи — и я подарю тебе новую игрушку, — подзадорил Брауна Карелла.
Они взглянули друг на друга.
— Может, какая-нибудь, э-э, сексуальная игрушка? — предположил Карелла.
— Возможно, но…
— А может, она имела в виду любовь втроем.
— Вот как…
— Да, да. Новая игра. Знаешь?
— Хм…
— Еще одна девка. Втроем. Заскочи, получишь новую забаву.
— Ага, — хмыкнул Браун. — Но это тебе ничего не напоминает?
— Нет. Ты говоришь об игрушке?
— О новой, понимаешь? Новой игрушке. Разве что-нибудь… Где-нибудь было что-нибудь о новых игрушках?
— Вроде нет. Я…
— Ну, что-то о приобретении новой игрушки…
— Нет… Я…
— Или о покупке новой игрушки… Или о поступлении новой игрушки…
— О Боже! — воскликнул Карелла. — Пес!
С течением времени эта закусочная сменила много названий, а теперешний владелец окрестил ее «Вива Нельсон Мандела» сразу же после триумфального визита в этот город южно-африканского лидера. В тот вторничный вечер в забегаловке было полно народу. Бент поедал бифштекс по-деревенски с пюре, зеленым горошком и густо намасленными гренками, а Уэйд разделывался с жареным цыпленком, подкрепляя пиршество тоже обильно намазанным маслом хлебом. Вообще-то они пришли сюда не за тем, чтобы поесть, но каждый местный полицейский хорошо усвоил, что всегда следует перехватить кусок-другой, как только выдастся такая возможность. Кто его знает, из-за каких гадостей можно остаться голодным.