— Эротические письма, — продолжил ее слова Карелла.
— Можем мы осмотреть эту пишущую машинку? Ну, пожалуйста, — спросил Браун.
— Я не убивала его, — сказала она.
— Как это было? — спросила Долли. — Началось с шуточек. Понимаете? Я работала на авеню Каспер… Знаете? Каспер и Филдс, рядом со старым кладбищем. Кажется, Святого Августина. Там еще небольшие разрушенные мавзолейчики… Стояла в воротах.
Ну, вечерами там стоит много девушек. Почему? Да потому что уйма машин проезжает мимо к скоростной трассе. Знаете, где это? Там-то я с этими парнями и повстречалась. Они шли по улице, приглядывались к товару. Зачем я вам это все говорю? Пытаюсь объяснить, что не хочу, чтобы мне отомстили за то, что кто-то укокошил старика у полицейского. Я их почти и не знаю, этих парней. Они начали с шуточек.
— Когда это было? — спросил Уэйд.
— В воскресенье, в прошлую ночь.
— Почти неделю назад.
— Да, почти.
— Какое это число, Чарли?
Бент достал целлулоидный календарик из записной книжки.
— Двадцать второе, — сказал он. — Пять дней спустя после убийства отца Кареллы.
— Итак, они подошли к тебе…
— Ну да! И сказали, что вроде им понравилось, как я выгляжу. — Она поежилась. — И как, дескать, я посмотрю на любовь втроем? Я сказала, что обычно беру за это больше, они спросили сколько, сто пятьдесят, ответила я. Они сказали, что это годится, и мы пошли в номера, которые сдаются на время в отельчике рядом с большим залом на Каспер; ну, знаете, там, где свадьбы справляют и все такое. Вот так это и началось… — Она опять поежилась.
— А как же вы очутились в брошенном доме на Слоун?
— Ну, оказалось, что ребята были хорошо упакованы…
В кассе Тони Кареллы было двенадцать тысяч долларов.
— …А эти ребята помешаны на крэке, как и я. А кто не помешан? Но я — на свой манер. Я вышла за крэк замуж. И тогда мы заключили милую сделку. Знаете, что имею в виду? Я буду делать все, что они хотят, а они будут снабжать меня крэком.
Простерший бизнес: примитивный бартер. И кстати, уже довольно обычный. Секс обменивают на наркоту. А поскольку всех она парализует полностью или хотя бы частично, то и секса-то почти не бывает. Когда крэк вступает на сцену, никто не думает о презервативах. Вот почему столько «ташущихся» девушек беременеют. А потом рождаются бэби, вопящие от недостатка кокаина. Замкнутый круг.
— Не знаю, где они достали все эти деньги, — сказала она.
«Убили из-за них человека», — подумал Уэйд.
— Но, послушайте, кому какое дело? — продолжала она.
«Двенадцать тысяч долларов», — пронеслось в голове Уэйда.
— Ты мне, я тебе, рука руку моет, не правда ли? Ни о чем не спрашивай, лучше развесели, Скотта…
— Но как же вы все-таки докатились до Слоун-стрит?
— Думаю, что они были в бегах.
— Что ты имеешь в виду?
— Думаю, в ту ночь они обстряпали какое-то дельце. Позвонили мне, сказали, что не хотят возвращаться в хату. Они были такие напуганные…
— И где же эта хата?
— Мы предпочли пойти в этот дом, где балуются крэком, но тип на дверях посмотрел на нас в «глазок» и сказал: «Почем я знаю, кто вы такие?» Словно мы — «легавые». Понятно? — сказала она с сарказмом. — Я с тринадцати лет на панели и вдруг — на тебе! — как будто я подстава. Ха! А Сонни и Диз? Да ведь их только за бандитов и можно принять. Безошибочно… И вот этот парень в дверях мелет такую ерунду, и мы вынуждены гранить мостовую. Не очень, конечно, сложное дело, я-то им все время занимаюсь. Да и крэк можно купить на каждом углу. Но нам было бы легче и проще «смолить» в укрытии, а не болтаться в поисках крыши над головой. Да и боялись они идти в ту конуру, потому как Сонни и Диз думали, что «легавые» придут за ними туда… Вот так мы и очутились на Слоун-стрит, в этом, ха, здании. Но что за местечко, Боже ты мой! Крысы величиной с аллигаторов. Богом клянусь… Так, значит, это тогда были вы, парни? Ага?
— Да, это были мы, — сказал Уэйд.
— Мы от страха в штаны наделали. — Долли хихикнула, как в тот раз, ночью. — И деранули по пожарной лестнице.
— Мы так и поняли.
— Я чуть шею себе не сломала.
— А где сейчас Сонни и Диз?
— Я вам уже сказала все, что о них знаю.
— Но не сказала, где они.
— Не знаю, где.
— Ты же говорила, что живете вместе…
— Больше уже не живем.
— Ты сказала, что у вас была конура.
— Ну, это когда было!
— Долли! — предостерег Уэйд.
— Но ведь это правда, я не знаю.
— Хорошо, — сказал он, — пойдем в участок. О'кей?
— Нет, подождите чуток, — попросила она. — Пожалуйста.
Допрос начался в тот же вечер в кабинете лейтенанта Бернса без двадцати десять. Потребовалось время, чтобы все там собрались Нелли Бранд притащилась через весь город из своей квартиры на южной окраине. Из того же района, из штаб-квартиры на Хай-стрит, заявился полицейский стенограф с видеокамерой. Адвокату Полины Уид, которого звали Генри Кан, понадобилось пересечь весь город, — он отправился из своей конторы, расположенной в восточной части города на улице Стоктон. И только Брауну, Карелле и Бернсу было достаточно перейти из «дежурки» в комнату, отведенную для допросов.
Нелли приехала понюхать, действительно ли пахнет жареным. Во всяком случае, так она заявила, когда они посвятили ее в суть дела на основании предварительных допросов. Она была облачена в бежевый летний костюм, легкие туфли, при ней имелась сумка соломенного цвета. Неуложенные каштановые волосы разметались от движения, что создавало впечатление ураганной быстроты. Будто ее сюда и впрямь словно ветром занесло. Она знала, что ей, как помощнику прокурора, придется задавать большинство вопросов, а Карелла и Браун потребуются для воссоздания полноты картины специфическими деталями; она не ожидала возникновения особых затруднений. Адвокат Полины выглядел слабаком, но все же поди знай заранее. Высокий, худой, в неглаженом коричневом костюме, который гармонировал с водянистыми глазами, он сидел рядом с Полиной, на другой стороне стола, и изредка нашептывал что-то клиентке. Что именно, Нелли не могла расслышать. Пачка огнедышащих писем лежала перед Нелли, она их прочитала, как только приехала. Ну и письма. И они — от женщины, которую, казалось, заморозили навсегда.
Карелла снова стал перечислять Полине ее права, но Кан перебил его, любезно указав, что все это они уже проходили, господин детектив. На что Карелла откликнулся так: это просто для протокола, господин советник. Оба произносили титулы друг друга так, что они приобрели уничижительный и даже обесчещивающий характер. Вдобавок Кан вульгарно помахал рукой: давай, мол, приступай к делу… Полина же, выслушав обоих, заявила, что ей известны ее права и она изъявляет желание ответить на заданные вопросы.
Карелла взглянул на циферблат и, — чтобы это попало на видеопленку, — объявил, что сейчас девять часов пятьдесят минут вечера. Нелли приступила к допросу:
Вопрос: Вы можете сказать, как вас зовут?
Ответ: Полина Уид.
В: Это ваше полное имя?
О.: Да.
В.: Я спрашиваю вас вот о чем, мисс Уид…
Кан: Она уже ответила на вопрос.
Бранд: Я не думаю, что это так. Я спрашиваю, значится ли данное имя в свидетельстве о рождении?
Кан: Не возражаю. Продолжайте.
В.: Такое имя значится в вашем свидетельстве о рождении, Полина Уид?
О.: Нет.
В.: А какое там указано имя?
О.: Полина Байрли Уид.
В.: Значит, это ваше полное имя?
О.: Да.
В.: Спасибо. Какое происхождение у Байрли?
О.: Это девичья фамилия моей матери.
Кан: Извините, но какое все это имеет отношение к делу?