«Двигайся. Спасайся».
Где бы он ни был, Коул наблюдает. Я — его добыча, и он ждет возможности напасть. Он освободил меня из гроба, чтобы поиграть со мной, прежде чем закончить мою жизнь.
Сначала я переворачиваюсь на бок, а затем встаю на руки и колени.
Я чуть не падаю в глубокую яму рядом с гробом.
Я сдерживаю крик, упираясь ногами в землю и руками отталкивая себя от могилы, которую он для меня вырыл. Если я не спасусь, то снова окажусь в гробу, на глубине двух метров.
Я с трудом поднимаюсь на ноги, не обращая внимания на боль, пульсирующую в моем теле.
Когда я бегу по лесу, вдыхая запах разлагающейся древесины, его смех окружает меня. Мое тело слабеет, но я продолжаю бежать, ломая ветки босыми ногами и перепрыгивая через бревна. Пару раз я падаю, но каждый раз встаю и продолжаю бежать.
Только когда мои легкие начинают гореть, я останавливаюсь, чтобы прислушаться и определить, как далеко он находится. Я больше не слышу его голоса. Слышен только шум реки.
Но не долго.
Звук топота ног сообщает мне, что он бежит за мной.
Он отказывается дать мне уйти. Если бы он не хромал, то, наверное, уже догнал бы меня.
Мне нужно от него оторваться. Я не знаю, куда мне бежать. Я не знаю, ждет ли меня впереди ловушка или на меня могут напасть дикие животные, но мне нужно бежать дальше.
Ночь пронзает выстрел, и я падаю на землю, как будто в меня попала пуля. Но когда я понимаю, что со мной все в порядке, я снова встаю на ноги и продолжаю путь.
— Ты не сможешь далеко уйти, — говорит он позади меня.
Он использует громкоговоритель. Я не знаю, насколько далеко он сейчас. Я не могу повернуться, чтобы посмотреть, потому что это замедлит мой бег.
Я продолжаю бежать, несмотря на боль в груди. Я напрягаю тело до предела. Деревья — мои друзья и враги одновременно. Они скрывают меня, но их шипы и ветви также режут мою кожу. Но я все равно продолжаю бежать. Боль лучше смерти.
— Беги, Меган, беги, — говорит он. — Беги, как Бретт, когда я гнался за ним, как зверь. Даже в детстве он был трусом.
У меня перехватывает дыхание.
Вот что он делал со своим сыном, и вот, что хочет сделать с моим?
«Охота должна была научить его быть мужчиной. Он был зверем, а я охотником. Я всегда догонял. Он никогда не рассказывал тебе, ведь так?»
Я пытаюсь оправиться от эмоционального удара, который вызвали слова Коула. Мне нужно двигаться дальше, но меня сильно тошнит. Нет времени.
Мои ноги продолжают двигаться по земле, но я чувствую, что замедляюсь. Мое тело достигает предела, и я ничего не могу с этим поделать. Его признание достигло своей цели. Оно ослабило меня.
Еще одна пуля разрывает тишину за мгновение до того, как острая боль пронзает мою правую ногу. Я сдерживаю крик, когда попадание останавливает меня на месте.
Игра окончена.
Однажды Бретт вернулся домой с раной на ноге. Он сказал мне, что это был несчастный случай, и отказался ехать в больницу. Теперь я знаю правду. В него стрелял отец.
Я падаю на землю, корчась от боли. Не теряя надежды выбраться, я цепляюсь ногтями за землю, умоляя ее помочь мне продвинуться вперед. Но ничего не происходит.
Теперь я могу различить его шаги. Он все ближе, ближе, ближе.
Когда он добирается до меня, я почти потеряла сознание. Мои глаза закрываются, как только он поднимает меня с земли. Они открываются только тогда, когда мы оказываемся в хижине.
Я пытаюсь вырваться из его рук, но он силен. Он молчит, когда усаживает меня в кресло в гостиной перед телевизором.
Кровь сочится из моей раны. Я чувствую, как она стекает по задней части ноги на пол, и мое ослабшее тело заваливается набок.
Он снова поднимает меня на ноги и обвязывает что-то вокруг моей груди, возможно, веревку.
В моем теле не осталось ни капли сил, чтобы бороться с ним.
— Ты пришла за ответами, — шепчет он мне на ухо. — Сейчас ты их получишь.
Когда моя голова заваливается вперед, он берет меня за волосы и поворачивает мое лицо обратно к экрану, который теперь мерцает.
В глазах мутнеет, но я заставляю себя смотреть на разворачивающуюся передо мной картинку.
Я смотрю видео, на котором он нападает на меня в гостиничном номере в ночь перед моей свадьбой. Он снимает изнасилование на видео. Боль и отчаяние вырываются из меня с тихим стоном, и мое израненное сердце требует мести, которая, возможно, никогда не будет обретена.
Спустя, казалось бы, вечность, он меняет DVD. На следующем — мы с Бреттом в нашей спальне, занимаемся любовью.
Он наблюдал за нами все это время и слушал каждый наш разговор. Возможно, именно так он узнал, что я сказала Бретту о своем страхе быть похороненной заживо. Он хотел воплотить в жизнь мои самые худшие страхи.
На DVD после этого Бретт просит меня помочь ему умереть. Коул ухмыляется, но ничего не говорит, вставляя другой диск. Он показывает мне только фрагменты, только то, что хочет, чтобы я увидела.
Я вижу на экране своего мужа, который лежит в постели и умоляет меня избавить его от страданий. Я слышу, как говорю ему, что не могу этого сделать, и убегаю из комнаты.
Телевизор выключается.
— Я знал, что ты не пойдешь на это, — Коул убирает DVD-диски обратно в конверты.
— Значит, ты убил собственного сына.
Мои глаза горят, когда я смотрю на него. Физическая боль забыта, она кажется такой далекой, как будто принадлежит кому-то другому.
— Хорошо, что он умер, Меган. Это было неизбежно. Он был бесполезен для меня и для тебя. Он был моей самой большой ошибкой, — говорит он, качая головой. — Всю свою жизнь я пытался изменить его, превратить из сына мертвой проститутки в респектабельного, могущественного и сильного человека. Я никогда не хотел этого мальчика, но мне было интересно посмотреть, смогу ли я сделать из него себя. Похоже, я потерпел неудачу.
Бретт никогда не рассказывал мне, что его мать была проституткой. Он не хотел говорить о ней. Он лишь упомянул, что она оставила его, когда он был ребенком.
Коул наклоняет голову в сторону.
— Теперь, когда ты получила правду, которую искала, тебе пора умирать. Твой гроб уже ждет.
Он развязывает веревку, которая обвивает мое тело.
Не знаю, что на меня нашло, но я вскочила на ноги, готовая бежать. Это глупо. У него слишком много власти надо мной, чтобы это сработало.
— Не смей приближаться ко мне, чудовище, — кричу я.
Мое тело дрожит от адреналина, но раненая нога не дает мне двигаться быстро. Я хромаю к спинке кресла, бросая ему вызов приблизиться ко мне.
— Прекрати сопротивляться, Меган. Все кончено. Здесь тебя никто не спасет.
Он достает из заднего кармана серебристый пистолет и делает шаг ко мне.
Когда он подходит ближе, я, используя последние силы, поднимаю стул и со всей силы замахиваюсь им в его сторону. Он попадает по нему слева. Коул рычит и роняет пистолет, но остается стоять на ногах.
Мы оба смотрим на оружие, лежащее на полу. Оно ближе ко мне, чем к нему. Поскольку я не могу ходить, я падаю на него. Когда мои пальцы сжимаются вокруг пистолета, он бросается ко мне.