— Можешь немного посидеть со мной? Моя компания уже там, в зале, но у меня нет желания сразу идти к ним. Они такие скучные…
— Да и я не веселее, — сказал я, но это прозвучало как отговорка. Я произнес эти слова, когда мы уже входили в дверь, и было поздно менять тон.
Человек, входящий в ресторан, всегда немного взволнован, делая первые шаги: его беспокоит вид множества столов, мимо которых ему предстоит пройти, и бесконечное число враждебных взглядов, которые впиваются в любого с заведомой недоброжелательностью. Кто бы ни пришел в ресторан, он воспринимается посетителями, занявшими свои места на десять минут раньше, как новичок, который знать не знает, что компания там в углу наверняка припрятала под столом бутылку конька, а толстяк за столиком впереди, судя по озадаченному выражению на лице официанта, принимающего заказ, очевидно, иностранец. И горе входящему, если его галстук съехал немного на сторону или он забыл в передней провести щеткой по костюму. Его человеческая ценность немедленно опускается до нескольких пунктов ниже нуля, и даже самый безупречный будет подвергнут осуждению, если только он не актер или не пришел в компании какой-нибудь сомнительной дамы. Потому что тогда, особенно в последнем случае, осуждающий взгляд сменяется милостивой улыбкой: смотрите — этот, по крайней мере, своего не упустит! Он-то позаботился о финале вечера, и тот наверняка превзойдет все ожидания. Жаль, что со мной сегодня моя невеста, а то бы я попробовал за ним увязаться!
Поэтому для меня было облегчением вступить в зал вместе с Ами и послушно следовать за ней, уверенно направлявшейся к столику, о котором она еще едва ли знала, но который ее врожденный ресторанный инстинкт уже определил. Отец Ами был заядлым бильярдистом, но он умер, когда она была еще совсем маленькой. Возможно, слишком много говорилось о том, будто по облику Ами ее можно было отнести к «сомнительной категории», но это вовсе не означает, что нас повсюду ожидали косые взгляды публики. Поэтому я гордился Ами, когда она, оставаясь невозмутимой и одновременно вызывая восхищение, прокладывала себе дорогу под перекрестным огнем взглядов, мысленно раздевавших ее догола, а затем, удовлетворившись результатом, одобрительно переносившихся на меня: ну-ну, а ты отхватил себе неплохой кусочек на вечер, видать, ты парень не промах!
И все же мы ощущали себя чужаками среди прочей публики, усаживались за столик и торопились погрузиться в бесконечно важные детали, которые помогли бы нам слиться с остальными посетителями. Справа от нас сидели два господина и дама, пили кофе и одновременно потягивали из бокалов пиво. Они поднимали их отчасти опасливо, отчасти с гордостью и ударяли друг о дружку так, что демократичные пивные бокалы удовлетворенно позвякивали. Слева одинокий господин скромно поглощал шницель. Он тщательно и обстоятельно пережевывал его и то и дело утирал усы салфеткой. Чуть поодаль расположилась какая-то молодежь, девушки с возмущением и явной завистью косились на шляпку Ами, которую я помог ей снять, студенты же с едва скрываемым разочарованием сравнивали наряды своих спутниц с ее туалетом. Метрдотель стоял у столика с другой стороны танцплощадки и пытался решить извечную проблему всех метрдотелей: как быть одновременно и лакеем, и сверхчеловеком. В углу слева несколько мужчин с разгоряченными лицами с виртуозным проворством опускали чайные стаканы под стол, а потом радостно побалтывали их содержимым, явно увеличившимся на треть.
Все это Ами и я подмечали, посылая на разведку по залу долгие любопытные взгляды, а когда осмотр закончился, мы оба удовлетворенно и радостно улыбнулись: мы не были больше зелеными новичками, а стали такими же опытными и пресыщенными, как и прочие завсегдатаи. Те же воспринимали нас отныне с пониманием и симпатией — симпатией, которая, благодаря некоторым чертам внешности Ами, явно росла и постепенно возвышала нас, переводя в другую категорию и ставя над прочими посетителями. Мы одержали победу. В ресторанном, устроенном в соответствии с системой Птолемея мире нас принимали как почетных гостей.
Компания Ами сидела вдалеке и вряд ли могла нас видеть, мы же очень хорошо могли наблюдать за ними в зеркале, висевшем на колонне перед нашим столиком. Я с удовлетворением отметил, что выглядели они довольно скучными, и с удовольствием сообщил бы об этом Ами, но она была поглощена изучением меню, и я не решился ее отвлечь.