Я услышала дыхание в трубке и несмело произнесла:
– Алло.
– Чарли, ты не внесла меня в список посетителей! «Майки».
Я чуть не выронила телефонную трубку. Схватила ее обеими руками, чтобы унять дрожь.
– Я же говорил, что приду! Тебе надо было внести меня в список посетителей или что-то в этом роде. Я пробуду здесь еще один день. Сегодня вечером концерт, а утром мы улетаем.
– Но я вносила тебя в список! – Мои мысли бешено неслись. Неужели Каспер забыла? Или они просто вычеркнули его, так как меня все равно выписывают? – Где ты? Ты мне нужен. Они…
– Повесь трубку, Чарли. Там есть окно? Я на парковке у входа.
Я положила трубку и побежала к окну, прижалась лицом к стеклу. Мой взгляд привлекло оранжевое мельтешение. Он стоял на парковке и махал в воздухе оранжевым дорожным конусом. Когда он увидел меня, выпустил конус из рук.
Каким-то образом Майки выглядел так же, как и раньше. Он выглядел открытым и взволнованным. И безопасным.
Накрапывал дождь, небольшие капли блестели на его дредах. Он казался мощнее, хотя все еще небольшого роста. Жестом он спросил: «Что случилось?»
Я лбом ощутила холод стекла. В углу Винни играл с Сашей и Фрэнси в «Гоу Фиш». Блю сидела на диване и что-то мямлила себе под нос.
Я смотрела на него, и слезы градом текли по лицу – он стоял под дождем с открытым ртом, щеки раскраснелись.
Винни выразительно произнес:
– Чарли.
Блю зашевелилась на диване. Она присоединилась ко мне у окна.
– Какой-то парень. – Дыхание Блю оставило запотевший круг на стекле. – Настоящий живой парень.
Саша и Фрэнси бросили свои карты.
Осенью, когда мы учились в девятом классе, Эллис впервые привела меня к себе домой – мы были с ней знакомы около недели. Она сделала вид, что не замечает в своем подвале парня постарше нас, который одной рукой держал комиксы, а другую засунул в пакет с солеными крендельками. На его кроссовках были изображены символы анархии, нарисованные фломастером. Он посмотрел на Эллис снизу вверх, с ртом, набитым крендельками, и улыбнулся. «Твоя мама впустила меня. Кто это?»
На нем была футболка с изображением группы «Блэк Флэг». Не сдержавшись, я произнесла: «Я на грани нервного срыва».
Он опустил вниз книгу с комиксами. И ответил: «У меня очень болит голова». Он ждал, его глаза блестели.
«Если я не найду выход отсюда!» – закричала я, ошеломив Эллис у бара. Она уставилась на меня.
Парень рассмеялся и прокричал в ответ: «То начну крушить все вокруг!»
Мы пропели оставшуюся часть песни, пока Эллис рылась в родительском мини-холодильнике. Было видно, что она немного обижена. Она не любила такую музыку. Ей нравилась музыка готов и депрессивные вещи, как, например, «Баухаус» или «Велвет Андеграунд». Никто в школе больше не знал текст песни «Нервный срыв», я в этом не сомневалась.
Но ей не следовало волноваться. Она всегда нравилась Майки больше.
Саша и Фрэнси заохали в унисон, собираясь у окна.
Я задрала рукава свитера и прижала руки к стеклу. Ему видно мои шрамы оттуда, снизу?
Майки закрыл лицо руками. Я помнила этот жест. Он часто его использовал, когда мы с Эллис делали что-то, что его расстраивало. «Эй, ребята, – говорил он уставшим голосом, – прекратите уже».
Винни встал рядом с Блю и пробубнил низким голосом:
– Черт.
– Девчонки, – ворчал он. – Проклятые девчонки и парни. – Он резко постучал по стеклу, от чего Саша отпрыгнула назад.
– Уходи! – прокричал он Майки через стекло. Про себя же он пробормотал: – Не заставляй меня звать кого-то еще, сынок. Ты! Опусти свои чертовы руки.
– Это как в том фильме! – воскликнула Фрэнси.
Я ждала, пока Майки уберет руки от лица. Его футболка насквозь промокла от дождя.
Саша начала плакать.
– Никто не приходит навестить меня, – выла она. Винни снова пробормотал:
– Черт. – И нажал кнопки на своем пейджере. Блю положила ладонь мне на плечо.
– Заткнись к черту, – Фрэнси начала волноваться. – И меня никто никогда не навещает. – Она начала ковырять ногтями свой подбородок, на нем появились небольшие крапинки крови.
– Смотрите, – тихо произнесла Блю.
Майки открыл большую сумку через плечо и яростно поводил рукой, написал каракулями в тетради, прижатой к коленям. Он поднял ее вверх. Я украдкой посмотрела сквозь стекло, сквозь дождь.
«НЕ СМЕЙ».
Он бросил бумагу. Она затрепетала и выровнялась на сырой земле, остановившись у его кроссовки. Он вырвал еще одну страницу из тетради.
«ТЫ».
Медбрат Винни постучал, прижимая свою бумагу к стеклу, пока нарастал Сашин вой.
– Заткнись, – сказала ей Фрэнси. И толкнула ее, что только усилило завывания.