— Все!
Дамир запрокидывает голову, расставляет руки, подобно крыльям самолета, и вот так, не глядя под ноги, бежит вперед.
— Дамир, упадешь!
Догоняю сына у самого эскалатора. Беру на руки и звонко целую в нос. Он — все, что у меня осталось, с тех пор как погиб Гурам. Прижимаю его крепкое тельце сильней, в отчаянной попытке скрыть слезы. Не знаю, почему их во мне так много! Может быть, от того, что мне даже не позволили оплакать смерть мужа. Его брат объявился в день гибели Гурама в автокатастрофе и огорошил меня новостью о том, что теперь, по обычаям их народа, я должна выйти замуж за него. Ну, не смешно ли? Смешно. Вот и я рассмеялась… Я ведь тогда не знала, что этим нанесу ему оскорбление, хуже которого нет. Я вообще ничего не знала о семье Гурама, кроме того, что он оборвал с ними все контакты. И всё сказанное его братом я, как любой нормальный современный человек, восприняла как шутку. Не слишком удачную шутку человека со съехавшей набекрень крышей. Понимание того, что никто со мной шутить не собирается — пришло позже. А с ним пришел страх. И злость. Злость на покойного мужа, который никак не подготовил нас к тому, что случилось. И не защитил от людей, власти которых сама бы я ни за что не смогла противостоять.
Схожу с ленты эскалатора и снова озираюсь по сторонам. Праздники позади, но залы торгового центра все еще украшены искусственными еловыми ветками и рождественскими гирляндами. Дамир еле плетется, завороженно наблюдая за всем этим опостылевшим кому угодно, но не ему, великолепием. А между тем магазин одежды, в котором моя соседка работает продавщицей, находится в самом дальнем конце торгового зала, у пожарных выходов. На всякий случай дергаю дверь — и, к удивлению, она поддается. Хорошо… В случае чего — у меня, по крайней мере, будут пути отступления. Чувствую себя параноиком, но в той ситуации, что я оказалась, лучше сто раз перестраховаться. До этого мне просто чудом везло. Но я не могла полагаться на это везение и дальше. Именно поэтому, после долгих раздумий, я и пришла к Тимуру.
— Ну, наконец-то! Господи, знаешь, как я волновалась?! Почему ты не позвонила? — Катя выскакивает мне навстречу из-за кассы, привлекая ненужное внимание к нам с сыном.
— Чего ты орешь? — шепчу я.
— А как тут не орать?! Я уже думала, этот сумасшедший до вас добрался! — шипит соседка, подталкивая меня в сторону примерочных.
— Я не могла позвонить! Вдруг мой телефон прослушивается? Или на нем какой-нибудь маячок…
— Господи! Я совсем об этом не подумала! А оно ж может быть, Олесь! Ну, вот как я своему Даньке часы купила… Я тебе говорила? Там даже прослушка есть. Жмешь на кнопочку, и все, что в радиусе десяти метров у него там происходит, слышишь! Представляешь, до чего дошли шпионские технологии?!
— Представляю.
— Может, тебе тоже такие часы Дамиру купить?!
— Зачем?
— Ну, как же? Чтобы знать, где он находится!
— При желании их можно влёгкую сорвать с руки. Что толку, если я буду знать, в каком месте его похитили? Тем более что я его никуда от себя отпускать не собираюсь. Не в ближайшую сотню лет — так точно.
Тяжело опускаюсь на обитую лиловым бархатом банкетку в примерочной. Что-то чем дальше — тем страшней. Противный холод сковывает затылок и тоненьким ручейком стекает вниз по позвоночнику. Может быть, зря я доверилась Катерине — энтузиазма и смелости в ней с избытком, а вот ума…
— Ну?! А что, если они за тобой пришли?!
Катерина высовывает голову за шторку и с подозрением оглядывает зал.
— Кать, прекрати! Мне и так страшно! А ты еще нагнетаешь… Лучше скажи, тебя кто-нибудь видел с сумками?
— Вот еще! Я их ночью в Колину машину перетаскала.
— А ночью зачем? — отвожу ладони от лица. — Ты же этим только внимание привлекла, если за домом следили! Какой дурак таскает сумки ночью в машину и никуда потом не едет?!
— Ну, если бы я куда-то поехала ночью с сумками — тоже так себе вариант.
С этим не поспоришь. То, что сумки можно было вынести к машине утром, Кате почему-то в голову не приходит. Наверное, она пересмотрела бандитских сериалов. Растираю лицо руками и выглядываю из закутка примерочной.
— Дамир, не отходи далеко…
Дамир, который занимается тем, что отодвигает туда-сюда шторки в других примерочных, послушно кивает и вприпрыжку бежит ко мне. Красный шарик невротично подпрыгивает у него над головой.