— Я не могу больше жить с ними, Ева. Так будет правильнее. Мама купила мне билет, вылетаю сегодня вечером. Пожалуйста, ничего не спрашивай и не отговаривай меня, прошу. Просто поддержи меня.
— И все-таки этот гад что-то сделал?!
Я всхлипнула, стараясь не разрыдаться. Стерев слезы с лица, тихо произнесла:
— Мама беременна.
Ева ахнула и злобно прорычала в трубку:
— Что? Мало того, что он домогается тебя так и тетя Миранда забеременела. Он просто последний кусок говна, Кенни. Мы должны подать на него иск. Нет, мы обязаны!
— Нет, Ева. Все не так легко как кажется. Не так, — слабо произношу я. — Мама уверенa, что не хочет оставлять ребёнка без отца. И просит меня уехать.
— Знаешь, Кенни лучше воспитать ребёнка без отца, чем иметь такого мужа педофила, — яростно продолжала Ева. — Она не подумала о твоей школе и о том, что у тебя осталось меньше недели, чтобы найти новую школу в Атланте. И вообще это целый город, в котором ты никого не знаешь! Как ты там будешь?
Мы обе замолчали и Ева произнесла:
— Нет, все-таки это неправильно. Срочно звоню в полицию и подаю обвинение на Блейка. Из-за этого говна, я не дам тебе страдать.
Ева с ходу крыла разными ругательствами Блейка, но я ее успокаивала:
— Я уже все решила, Ева. Уже успела собрать вещи, через три часа я вылетаю. Как-нибудь справлюсь в Атланте.
— Я заберу тебя и провожу до аэропорта. И это даже не обсуждается! Через полчаса буду у тебя, — уверила она и бросила трубку.
После того, как приехала Ева, на меня обрушился новый поток страха, слезы снова застилали глаза. Я сжала ее в объятиях и разрыдалась, при виде меня Ева расплакалась тоже. Карие глаза опухли от слез, а маленький подбородок дрожал всё время, пока я рассказыаала ей всю ситуацию. Кудрявые волосы спадали на милое личико, которое походило на сердечко. Черная толстовка висела на ее худом и стройном теле, у нее такой вид, как будто она приехала ко мне в спешке.
Ева закрыла за собой дверь моей комнаты и села на стульчик за письменным столом, при этом внимательно разглядывала чемоданы. Моя подруга откинулась на спинку стульчика, мне не нравилось ее серьезное выражение лица, и уже внутренне готовилась к лекции.
— Что этот гад сделал тебе?
Ева понятия не имела, как сильно подкосили меня последние события. Меньше всего мне хотелось бы разговоров о Блейке. Я стиснула зубы и уставилась на чемоданы. Подруга тяжело вздохнула.
— Ты уже все окончательно решила? — спокойно спросила она, что очень даже удивило меня.
— Да, — мой голос был хриплым когда я произнесла.
Ева понимающе кивнула.
— Если будут проблемы…
— Я позвоню тебе, Ева, — докончила за нее я.
Она слегка смахнула слезинку с щек:
— Через сколько ты вылетаешь?
— Осталось два часа.
— Тогда собирай оставшиеся вещи, и мы увезем тебя из этого дурдома.
Глава 3
Нет греха, есть лишь недостаток любви.
Пауло Коэльо, «Валькирии»
Прощаться с Евой в аэропорту — это было самым сложным моментом. С опухшими глазами в последний раз обернулась и прошла дальше. Я не могла сдержать свои слезы и рыдания, которые невольно вырывались из моего горла. Люди с обеспокоенными лицами проходили вокруг меня, тихо перешептываясь. Я свернулась, закрыв лицо руками, жалея, что не могу исчезнуть. Унизительная сцена.
— Все в порядке? — спросила женщина рядом со мной, понизив голос.
Мне удалось кивнуть, и она похлопала меня по спине. Женщина протянула мне носовой платок, говоря мягким тоном, что я могу оставить его себе. Я вынудила себя выпрямиться и воспользоваться носовым платком, чтобы вытереть лицо и промокнуть нос. Тишина прервалась, когда было сделано объявление. Я всхлипнула и вытащила свой посадочный билет из рюкзака. Вот теперь все кончено. Это моя последняя остановка, Атланта.
***
Год спустя.
Сказать, что моя голова дико болела это ничего не сказать. Я проснулась с ужасной сухостью во рту, и рукой нащупала стакан с водой у прикроватной тумбочки. Залпом выпила все содержимое, и перед глазами начало проясняться. Ужасные и дикие картины с прошлой ночи начали собираться словно пазл: распитие алкоголя, вождение машины в нетрезвом состоянии, пьяные поцелуи с неизвестными парнями на барной стойке Богом забытого клуба. В этот момент я резко вскочила с кровати, зажимая рот, чтобы не блевануть. Трясущимися руками схватила свой телефон и увидела двадцать пропущенных от Евы и десять непрочитанных сообщений.
Было только девять утра, возможно, слишком рано, но меня это не заботило. Я написала Еве, чтобы успокоить ее, а затем задержала дыхание, пока она не ответила. Ева ответила быстро и кратко:
«Я убью тебя, Кайя Аллен! Но тебе надо сказать спасибо моим подготовительным занятиям, ибо сейчас я занята.»
Судорожно вздохнув, отключила сотку и, собрав вещи с пола, пошла в душ. Снимая вчерашнюю одежду, от которого безумно воняло блевотиной и алкоголем, я заметила кое-какие изменения в моем теле, а если точнее, то новую татушку. Кажется, вчера явно перебрала с текилой. Прямо под грудью красовалась небольшая татуировка в виде девочки с шариком в руках на луне, над ней были нарисованы звезды. Не помню кто мне его сделал, но спасибо большое этому чуваку, за такой шедевр. Я в восторге. Конечно, иногда пила, делала вид, что не насытилась жизнью и безрассудно искала неприятности. От прошлой Кенни ничего не осталось, за один год, можно сказать, жизнь перевернулась на 360 градусов. В прошлом я болела синдромом «хорошей девочки», но все это осталось позади. С моей дорогой мамой я не общалась год, хотя она искала пути со мной связаться. Просила бабушку и Еву, но все безуспешно. Иногда Корделия рассказывала о том, как протекала беременность у Миранды, но видя безразличное выражения лица, бабушка не продолжала.
В день моего приезда Корделия нашла школу, которая находилась поблизости. В первый день моего посещения в новую школу умудрилась связаться с плохой компанией. После этого можно сказать я открыла в себе новую Кайю, которая говорит правду в лицо и не боится никого. Через девять месяцев до меня дошли новости о рождении младшей сестры. От этой новости я стала еще больше пропадать на вечеринках, зажигать в клубах, не могу даже описать свои эмоции и ощущения, которые испытала в тот день. Я свернула на обочину и открыла дверь машины. Меня рвало на асфальт, а мимо проносились машины. Чувство негодования захлестнули меня, у Миранды появилась новая дочь от этого ублюдка. У них своя жизнь, где мне нет места. В глубине души я таила огромную обиду на мать, боль которую она мне причинила навсегда останется в моей памяти, как и грязные руки Блейка, скользящие по моему телу.
По приезду в Атланту начала одеваться по пискам последней моды: в одном ухе у меня было три прокола, в другом — два, еще проколола правое крыло носа, серебристое колечко чуть поблёскивало, плюс набила пять татуировок, а именно: одну татуировку на шее, вторую на ключице, третью в области кисти, четвертую на внешней стороне ноги и последнюю, а может и не последнюю, под грудью.
Цвет волос у меня так и оставался светлым, но подстричь все-таки не отказалась, теперь они у меня доходят до лопаток. Последние изменения точно не понравились Еве, когда она увидела мою первую татушку, то кричала на меня часа два точно. А вот уже к четвертой она отнеслась с пониманием. Горячий душ более-менее меня привел в себя, быстро искупавшись, напялила на себя спортивные висящие штаны и поверх мешковатую серую толстовку. В зале всегда было светло, спустившись вниз обнаружила Корделию на кухне, вежливо поцеловала бабушку в щеку, потом уселась за стол, убрав со стула декоративную подушку.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Корделия.
Я кивнула.
— Я рада, что ты привела себя в порядок, — уточнила она.
За столом наступило молчание. Корделия принялась есть рулет, который как раз резала пополам. Я благодарна ей за то, что она задавала мало вопросов, для нее самое главное, чтобы я в целости и сохранности добиралась до дома. У нас с ней были натянутые отношения, скажем так, не такие как у обычных бабушек и внучек. Корделия давала мне полную свободу выбора и действий. Жила она одна в небольшом особняке, в центре Атланты, мужа потеряла четыре года назад после чего жила одна все эти годы. По ее словам мое присутствие скрасило ее одиночество. Она не заменяла мне родителей, но именно Корделия подписывала всякие разные разрешения с новой школы и давала карманные деньги. Для своего возраста она все еще красивая, элегантная женщина, я толком не знаю сколько ей лет, но могу сказать, что больше шестидесяти. Черное платье, с приталенным низом смотрелось на ней красиво и изящно, не то что я, словно бомж с улицы. Мы с ней были похожи, цветом глаз и волос, вот только сейчас у Корделии больше преобладала седина. Но всё-таки фамильное сходство есть.