Когда он ушёл, я уже сидела, как варёный рак и не знала куда деть глаза от стыда.
— Извините, — тихо прошептала я, когда почувствовала, что тётушки забрались ко мне на кровать и каждая в меру сил и возможностей постаралась утешить: кто гладил по руке, кто просто обнимал, кто осторожно похлопывал по коленке, кто нежно убирал упавшие на лицо пряди… Сейчас они напомнили мне шестерых ласковых кошек, которые, почувствовав, что хозяйке плохо, решили её утешить в своей особенной, присущей только кошкам, манере. В их действиях была тьма искренней заботы, что мне стало стыдно за свою несдержанность и взрыв. — Простите, пожалуйста, я не хотела никого обидеть. Просто… я устала. Вы все так на меня смотрите, словно ждёте, что я вот-вот улыбнусь и скажу, что это всё шутка и ничего не произошло. Но это, ведь, не так. Я изменилась. Я другая… Почему никто не хочет этого понять?
— Тише, девочка, — ласково прошептала Гэни, ещё крепче прижимая меня к себе. — Это ты нас прости, что навязываемся. То, что ты нас не помнишь — не беда. Будем заново узнавать друг друга, так даже интереснее и веселее. А если, вдруг, будем забываться и переходить границы, то не стесняйся, — она хмыкнула, — рычи на нас. У тебя это славно выходит.
Эта милая шутка разрядила обстановку, и я перестала чувствовать себя последней стервой, незаслуженно обозлившейся на родню мужа. И спустя уже несколько минут мы все весело болтали о разных пустяках — правду говорят, поведение беременных не поддаётся никакой логике. Ким пообещала научить меня вязать пинетки, которых, к слову, у неё уже накопилось несколько коробок. Она весело рассказывала, что навязала их всех возможных цветов и моделей, потому что не знала, кто у нас будет, мальчик или девочка. А Чар и Ашна хвастались своим талантом по изготовлению игрушек. Так что у моей девочки уже сейчас столько мишек, зайчиков и кошечек, что хватит на все года до самой юности, а то и дольше. Изу всё это время писала сказки, беря за основу разные весёлые события, произошедшие с кем-нибудь из семьи. Так что у нас теперь есть ещё и сказочные хроники семейства Сыз-Ар-Чи… И каждая из присутствующих закидывала меня вопросами о том, как именно я хочу обставить детскую и в каких цветах сделать декор. Оказывается, Саши вообще не озаботилась этим вопросом, плохо перенося беременность, как сказали мне тётушки. Но правда заключалась в том, что ей было банально всё равно. Она просто плыла по течению, дожидаясь момента, когда Праматерь выполнит условия их соглашения и «подарит» леканше второй шанс. А Шану до недавнего времени вообще было плевать на ребёнка. Тем более он не стал заморачиваться обустройством детской. И вот теперь, когда нас поменяли местами, и состояние этого тела улучшилось, креативные родственницы решили наверстать упущенное. И требовали ответа от меня… А я отмалчивалась, поскольку вообще ни о чём таком не думала. Подобные мысли мне казались слишком уж далёкими, потому что я до сих пор ещё никак не могла осознать, что дочь должна появиться на свет уже очень скоро. Для меня роды были ну очень далёким будущим, как если бы это был только ранний срок беременности… Хотя на самом деле всё было как раз наоборот. Что же касается детской, то я не видела смысла настаивать на каком-то особом декоре, потому что жить в этом замке долго не собиралась. Но спорить с шестью женщинами, просто горящими жаждой деятельности — бесполезно. В итоге, мы продумали и цветовую гамму, и дизайн и всё, что только можно было. В принципе, после того, как Лека сделала мне массаж ступней и избавила от судороги, я готова была согласиться на всё, что угодно. И тётушки, видя, что «клиент созрел», не упустили своего шанса.
Вот так и прошёл мой день. Ни о каком послеобеденном сне и речи не шло, потому что меня потащили в детскую, нагрузили кучей обрезов и заставили выбирать декор. На слабые попытки возразить и сослаться на усталость, никто не обратил внимания — мне молча принесли удобную кушетку, невысокий столик к ней, кучу подушек и мягкое одеяло. Разместили со всем комфортом и заставили работать. И я, неожиданно для самой себя, втянулась в процесс и перестала отлынивать от поручений.
На следующий день всё повторилось, за исключением утра. Гэни и Ким, игнорируя все мои попытки остаться в комнате и заняться чем-нибудь своим, утянули меня на экскурсию по замку. Аргументы подобрали быстро — должна же я знать свой дом. Ну да, они, ведь, не знают, что на самом деле я прекрасно изучила «свой дом» благодаря памяти Саши. К счастью, экскурсия много времени не заняла — мы успели осмотреть только одно крыло и картинную галерею, где обе тётушки веселили меня байками о той или иной выдающейся личности данного семейства, — когда нас нашёл Шанрэл.
— Вот вы где! — воскликнул он, недовольно хмурясь. — Милые тётушки, мне казалось мы с вами обсудили вчера момент, касающийся моей супруги…
— Шан, не рычи, — отмахнулась от него Гэниран. — Мы всего лишь не даём малышке заскучать, пока её супруг занят.
— Гэни, она на последнем сроке беременности! И много двигаться, а тем более столько времени проводить на ногах — вообще опасно! — начал злиться мужчина.
А я недовольно засопела. Нет, забота мужчины и его родственниц мне, конечно, была приятна. Отдельно радовал тот факт, что Шан всё-таки поговорил с леканшами и, как оказалось, просил их дать мне немного простора. То, что женщины решили иначе и сделали для себя совершенно иные выводы — уже не его вина. Ну и хорошо, а то я уже даже обижаться на него стала, что он забыл или проигнорировал мою просьбу. А оказывается, это тётушки просто решили поступить по-своему. Кстати говоря, сегодня, когда я обдумала все «за» и «против», была склонна с ними согласиться — их компания мне была не только приятна, но и полезна. Я меньше задумывалась о скором будущем, переживала из-за родов и вообще — меньше думала. Единственное, что осталось у них выбить — это запрет на вход в мою комнату. Хочу иметь место, где смогу побыть одна, без опасения внезапного вторжения.
Но всё это никак не уменьшает их вины. Ведут себя так, словно меня здесь нет! Хамство! Обсуждать так открыто меня в моём же присутствии — это верх наглости. Я, конечно, понимаю, что Саши было глубоко наплевать на всех окружающих и на то, что в её присутствии все могли говорить о ней же совершенно спокойно. Но я — не она! И просто бесит подобное отношение. И вообще, у меня гормоны! Поэтому, не смогла промолчать:
— «Она», между прочим, находится сейчас рядом с вами и слушает ваш разговор, — едко заметила я, с искренним наслаждением наблюдая за тем, как спорщики сконфуженно замолкают и отводят взгляды. — Но не буду мешать, можете и дальше обсуждать мою жизнь.
И, не давая никому вставить и слова, развернулась в сторону выхода из галереи. Гормоны буквально бурлили внутри, и мне одновременно хотелось покусать их, заплакать от обиды, флегматично пожать плечами и надменно фыркнуть. От столь противоречивых желаний и эмоций взрывался мозг едва ли не в буквальном смысле, поэтому я благоразумно решила удалиться, как можно скорее. Но мне не позволили. Шан осторожно взял меня за руку, и легонько потянул на себя.
— Не сердись, малышка. Мы были неправы и осознали это. Просто, нам тоже необходимо привыкать вести себя иначе, поскольку раньше всё было… — он запнулся, не закончив фразу, но это и не нужно было.
Я сама прекрасно могла додумать её конец: «Раньше всё было именно так». Была Саши, безучастная, равнодушная если не ко всему, то ко многому, в том числе и к чрезмерной опеке и обращению с собой, как с умственно отсталой. Кукла, с которой так любили играть взрослые тёти, получившие её в своё почти полное пользование. Шанрэл хоть и относился к ней с нежностью и любовью, всё равно воспринимал неправильно. В самом начале — да. Но потом она сама превратила себя и свою жизнь в такое вот подобие. Ей было всё равно, ведь у неё была цель, которой девушка и жила. Но что теперь прикажете делать мне? Как разгребать за ней всё то, что она уже успела натворить? Это только кажется, что подстроиться легко. В своих мыслях я так легко играла навязанную роль, время летело быстро, а я была счастлива. Но реальность так далека от грёз.
Если бы не удачное совпадение с частичной потерей памяти у Саши до этого, моя авантюра погорела бы в самом начале. Если бы не доставшаяся в наследство память, то всё, меня бы раскусили после первого же слова. Но и сейчас положение слишком неоднозначно. Ведь я так сильно отличаюсь от неё… Мне очень сильно повезёт, если я продержусь хотя бы до родов. А потом можно будет под предлогом восстановления запереться от всех в своей комнате. Эх, мечты, мечты… Это всего лишь мой второй осознанный день в этом мире, а уже так хочется сбежать.