Наши отношения с Шанрэлом изменились. Он на самом деле выполнил своё обещание и вёл себя так, словно мы только познакомились. Рассказывал о себе, задавал вопросы обо мне… и я сама не заметила, как перестала держаться настороженно, а потом и вовсе начала выдавать ответы от своего, а не от Сашиного имени. Мужчина, если и удивлялся, то молчал, никак, даже жестом не показывая мне, что он заметил разницу. А он был удивлён, я уверена, потому что наши с Сашией вкусы и взгляды оказались почти полностью противоположными. И только глупец не понял бы, что перед ним сидит не та женщина, которую он видит. Но вопреки всей логике и страхам, Шан не обличал меня. Хотя я и чувствовала, что он всё чаще начинает смотреть на меня совсем иначе, чем вначале. Из глаз постепенно стала исчезать эта его снисходительность, как будто перед ним не жена, а младшая сестра. А на её месте поселилось пламя. Иногда, когда он думал, что я на него не смотрю, это пламя обжигало, но стоило нашим глазам встретиться, как я, если и замечала его, то это была уже едва тлеющая лучинка. Его природу мне никак не удавалось понять. Это не была страсть, за которую я его приняла в начале и жутко перепугалась. Нет, это было что-то такое… к чему меня тянуло с неудержимой силой. Мне иногда даже казалось, что стоит протянуть руку и я почувствую жар, смогу коснуться его язычков. Но, в то же время, меня останавливала уверенность, что сделай я это и Шан сразу же поймёт кто я, раскроет мой обман. И так в последнее время я сделала всё для того, чтобы выдать себя. Но противиться желанию быть собой в его присутствии не могла. Как и лгать. Едва только возникала ситуация, где должна была сказать неправду, чтобы соответствовать собственной легенде, как что-то внутри начинало сопротивляться, и я говорила правду. О себе настоящей, пусть и сменившей тело. Меня передёргивало каждый раз, когда он называл меня именем своей супруги…
А потом, как-то незаметно и неожиданно для меня, я превратилась из «Саши» в «малышку». Причём, данное прозвище подхватили и тётушки. Не сказать, что я была в восторге, но уж во всяком случае лучше, чем «Сашия». Они, как будто, поняли, что мне не нравится это имя, и заменили его нейтральным ласковым прозвищем. Не «зайка» или «киса» и то радость…
О другом, что они догадались обо мне, думать было слишком страшно. Да и не хотелось, если честно. Прекратив сдерживаться и полностью отпустив на волю свою сущность, я перестала быть похожей на ёжика. Больше не фыркала на тётушек, относилась спокойно к их настойчивости и даже была рада их компании. Мне и в самом деле понравилось быть частью этой большой и шумной семьи. И тем горше было думать, что совсем скоро я буду вынуждена их покинуть.
Как бы хорошо и уютно мне с ними не было, я понимала, что расставание неизбежно. Когда они узнают мой секрет, то просто перестанут общаться, ведь я их осознанно обманываю. Да и кто я им, если так подумать? Чужачка, занявшая тело дорогого для них лекана… И даже ребёнок, который мог бы стать нашим связующим звеном, не имеет никакого отношения к семье Сыз-Ар-Чи, пусть Шан и стал вести себя, как настоящий отец.
И теперь, каждый раз, когда я слышала от Шанрэла слова «наша дочь», мне становилось горько, потому что на самом деле всё было не так. Но трусливая мысль нет-нет, да и забежит в голову гидввж — а, вдруг, эта странная связь малышки и Шана на самом деле существует, а не является плодом моего воображения? Иногда мне казалось, что мужчина понимает ребёнка так же хорошо, как и я. Во всяком случае, дочь точно чувствовала его.
— Сегодня мы вели себя хорошо, но за последний час сильно разволновались, — призналась я, выныривая из размышлений.
— Да? — задумчиво глянул на меня мужчина. — Интересно.
— Что интересно?
— Час назад у нас были гости. Волхвы, — ответил он.
— И что? — не поняла я.
Кто такие Волхвы Праматери, они же Вестники правосудия, я уже знала. Как и то, что во всей Лимерии существует три Школы Волхвов, расположение которых находится в тайне. Известно только, что все они находятся в горах на территории оркай, сийаров и гнотэм.
В этих Школах готовят не только самих Вестников, но и особые группы ищеек и ловцов, призванных охотиться на Тёмных и любых других приспешников Тэ´натэса. Ничего толком о них не известно, но учиться там могут только самые достойные, а именно — те, кто смог отыскать Школу и добраться до неё.
— Да ничего особенного, но один из них странно себя вёл. Постоянно забывал, о чём говорил и то и дело поглядывал наверх. А потом спросил, мол, не слышит ли кто песню? — чуть нахмурившись, ответил он.
— Песню? — удивилась я.
— Да. Ты не пела?
— Нет, — покачала я головой. — Ну, может, мысленно и напевала какой-то мотив, но не мог же он мои мысли прочесть… Или мог? — опешила я.
— Не знаю. Это, ведь, Волхвы. Тем более тот, кто спрашивал, вообще тайна за семью печатями.
— Почему?
— Ну, это второй сын правящей четы эльфари, который, к общему удивлению, родился другой расы.
— А разве такое бывает? — с сомнением спросила я. — Ведь дети всегда рождаются с принадлежностью к расе отца или матери. Ну, или полукровками, — добавила я.
Эту лекцию мне прочитала Гэниран, когда я невольно проговорилась, что, мол, странные у природы законы, потому что по логике от смешанных браков должны появляться дети смешанной крови — полукровки. Не только от примеси человеческой крови, но и при смешивании генов рас-долгожителей. На что старшая тётушка лишь фыркнула и принялась рассказывать законы местной генетики. Хотя я уже знала все правила, впитав их вместе с памятью Сашии. Вот только мне были известны лишь сами факты — как есть на самом деле, а вот почему — не ясно. А Гэни объяснила, что Сариб таким образом подарила своим детям шанс найти свою любовь, не загоняя себя в рамки условностей. Ну, и чтобы снизить смертность среди населения. Просто ребёнок полусийар и, например, полудрия мог не выжить из-за разных потребностей организма. Как сийару ему была бы необходима кровь, а как дрие — сок растений. Но ни одна дрия не может употреблять в пищу кровь живого существа, потому что это противоестественно их природе. Вот и получилось, что предусмотрительная богиня избавила народы от проблемы наследования, сделав неизменным рождение первого ребёнка с генами отца, как истинного наследника, а последующих — на выбор супругов, но обязательно с принадлежностью к одному из них. Гены бабушки, например, ребёнок перенять не может. Разве что внешние черты, не более.
— Ну, там всё сложно с самой матерью, — туманно ответил Шан.
— Ясно, — кивнула я, добавив мысленно: «что ничего не ясно».
— Пойдём ужинать? — спросил мужчина, меняя тему.
— Идём, — легко согласилась я.
Вот так и проходили мои дни, приближая час «Икс». Но ко всеобщему удивлению в положенное время малышка и не подумала появляться на свет, а лекарь с некоторой долей непонимания заявил, что каким-то образом плод продолжает развиваться, как если бы я была не на девятом, а на восьмом месяце. О речи вызвать роды даже не шло. Магистр Оран даже думать запретил вмешиваться в естественный процесс. Единственное, что он пояснил, так это то, что, возможно, из-за моей болезни или того, что сама малышка долго находилась в подобии кокона, она не успела развиться в срок и правильно. Поэтому ей требуется ещё какое-то время.
Эта новость на два дня вогнала меня в истерику, страшно перепугав, что с дочерью что-то нет так. И только после долгих заверений лекаря, что всё действительно нормально, я смогла немного расслабиться. С того для Шанрэл стал ещё более чутким, нежели ранее. Старался проводить со мной всё свободное время и, по возможности, учил всему, что знал сам, помогая «вспомнить». Это немного отвлекло от тягостных мыслей, а потом я опять увлеклась.
По моему желанию мужчина стал рассказывать мне о жизни в лордате, его жизнедеятельности и значимости на политической арене королевства леканов — Ллокринии. Оказалось, что наш Эдельнар является одним из крупнейших лордатов и соседствует с королевским замком, если можно так выразиться. По здешним меркам дорога до ВалькТэ занимает два или три дня, в зависимости от выносливости скакунов и погодных условий, что в Сарибэль на самом деле считается довольно близким соседством.