– У тебя кровь, – запоздало пробормотала она осипшим голосом.
В потухших зелёных глазах загорелся страх, лёгкие до предела наполнились кислородом. Все чувства ушли на задний план. Сакура нашла рану – сквозь неумело наложенную повязку сочилась багровая жидкость – прикоснись к ткани, и на пальцах останутся кровавые следы.
– Не надо, – прошипел Гаара, – не трать на меня чакру. У тебя почти не осталось.
Сакура подняла на него глаза – злые, почти ненавидящие, и, когда она открыла рот, с её губ капала горечь:
– Не могу.
В её словах – болезненное потрясение. В её глазах – чистой воды паника. Её голос надсадный, неестественно тихий, шипящий, как у умирающего. Как у отчаянно борющегося за жизнь и проигрывающего.
– Я не могу. Потерять и тебя.
До Гаара дошло – она действительно не может. Чисто физически. На интуитивном уровне. Она погибнет, если не поможет ему – попросту утонет в чувстве вины. И Гаара вдруг впервые в жизни подумал, что их с Сакурой жизни связаны не только Наруто. Его переломанная, искажённая душа до смешного похожа на её. Преимущественно в желании взять на себя всю ответственность.
Гаара заторможенно соображал, что делать дальше, пока Сакура, не поднимая головы, трудилась над его раной, неощутимо касаясь кожи – но каждый раз его пробирала мелкая дрожь. Он не привык к боли. Её руки машинально повторяли привычные движения, и это позволило ей ненадолго отвлечься. И подумать, что:
Ещё не всё потеряно.
Наруто бы в её ситуации не сдался.
Наруто бы что-нибудь придумал.
Наруто бы не смирился.
Сакура всё исправит.
***
Сакура понимает: что-то не так. Кровь не останавливается, рана не затягивается. Перед глазами плывут чёрные пятна. Паника пробирает каждую клеточку её тела, руки начинают дрожать. Вдох-выдох – нужно успокоиться. Просто поднажать. Больше чакры. Она делала это тысячу раз! Но изменений нет, из груди Гаары вырывается судорожный кашель. Она пытается зажать рану пальцами – горячая кровь обжигает мертвенно бледные руки, всё вокруг раны пульсирует. Почему? Почему ничего не получается? Его тело слабеет. С каждый секундой сквозь пальцы вытекает жизнь.
Нужно что-то делать. Срочно. Придумать. Что-нибудь.
– Сакура… – хрипит он. – Не надо.
Она не отвечает, стискивает зубы, её разум напряжён до предела. В мыслях уже маячат холодные безжизненные тела Наруто и Саске. И её собственная беспомощность перед лицом смерти. Наскоро отрывает от одежды клочок ткани, делает перевязку. Но ткань моментально окрашивается багряно-коричневым цветом. Больше чакры. Это должно помочь. Хоть что-нибудь должно помочь!!! Почему он ускользает от неё?! Почему?!
– Стой, – еле выговаривает Гаара. – Сакура, хватит…
– Нет! – кричит она зло, не обращая внимания на жгучие слезы. – Нет! Не вздумай! Не вздумай умирать, слышишь?!
Она слышит смех – слишком неестественный для этого места, и резко вскидывает голову. В ответ на неё смотрят почерневшие белки глаз. Слабая изломанная улыбка кривит посиневшее лицо.
– Сакура… – из его рта льётся кровь. – Я уже умер.
***
Она кричит. Долго, протяжно. Переходит в хныкающий скулёж.
– …ты слышишь меня? Это кошмар, просто кошмар, – повторяет Гаара, кутает её в одеяло, стискивает в объятиях, как ребёнка. Сакура мотает головой, всхлипывает.
И Гааре кажется, что на какое-то время он возвращается на поле боя: её ледяные пальцы вновь прощупывают пульс на шее, голова прижимается к груди, слушая быстро колотящееся: тук-тук, тук-тук. Слезы градом стекают по лицу. Непослушные руки сжимают ткань чужой одежды.
Прошло несколько лет с тех пор, как они похоронили Наруто и Саске. Но такое… Не забывается. Не забудется никогда.
– Прости, – бормочет Сакура. – Я не смогла. Я не нашла выход.
У Гаары скулы сводит. Внутри всё переворачивается и кромсается на кусочки, пока он по инерции говорит, что всё будет хорошо – Гаара ненавидит эту фразу. Он и Сакура – они до дрожи похожи в стремлении взять всю вину на себя и заверить другого в том, что он сделал всё, что мог. Там, где они оправдывают и прощают другого, запрещают прощать самих себя.
Гаара гладит её по голове, перебирая розовые пряди. Вдыхает запах вишни. Целует в висок. Шепчет что-то совершенно неважное до тех пор, пока она не перестаёт задыхаться и дрожать. До тех пор, пока Гаара не убеждается: она больше не тонет.
Гаара обещал, что позаботится о ней. Он сдержит своё слово. А иначе никак. Иначе – утонет он сам.