— Из тебя всё клешнями надо доставать, ей богу. Так, ты сегодня свободна? Нужно встретиться и всё обсудить. Я вытащу из тебя все подробности.
— Мне ещё нужно здесь кое-что доделать и я полностью в твоём распоряжении.
— Вот и отлично, приедешь ко мне, а то Мэрион вряд ли меня отпустит одну. А тебе она доверяет. Потом можем сходить в какой-нибудь ресторанчик. А то мне уже надоело питаться здоровой пищей, которой пичкает меня Мэрион. Хочу вредный, жирный бургер и картошку фри, а ещё стейк, можно даже с кровью.
— Неужели Мэрион настолько плохо готовит? — смеюсь я, пока Селеста придумывает всё новые и новые блюда, которые она непременно сегодня съест.
— Она хорошо готовит, но я больше не могу есть зеленый салат с овощами и рыбу на пару. Мне нужна передышка.
— Хорошо, я скоро приеду и спасу тебя от здоровой пищи. Пару часов подождёшь?
— Но не больше.
— Тогда договорились. Можешь пока начать собираться, ведь я знаю, что тебе нужно полдня, чтобы привести себя в порядок.
— Не преувеличивай…
Кто-то входит в галерею, и я поворачиваюсь на шум. В дверях стоит Чарльз Кроули. Руки в карманах длинного чёрного пальто. Брюки отглажены, ботинки начищены. Волосы зачёсаны назад. Холодный взгляд синих глаз исследуют мою галерею. По спине пробегает холодок от одного его вида. Мне хочется выставить его вон. Он не имеет права даже близко подходить к моей галерее. Селеста продолжает что-то говорить, но я не слышу ни слова. Время словно останавливается. Я даже пошевелиться не могу.
— Селеста, я перезвоню тебе позже, — медленно проговариваю я и отключаю телефон.
Чарльз наконец переводит взгляд на меня. Довольно хмыкает, оглядев мой наряд. И от этого взгляда я чувствую себя слишком раздетой в своём бежевом платье-футляре. Скрещиваю руки, пытаясь немного прикрыться. Это движение не ускользает от пытливого взгляда Кроули. Он медленно подходит ко мне. А я напротив, отступаю назад.
— Добрый день, Мэдисон, — урчит он, словно кот, — у вас прекрасная галерея.
— Бросьте это вежливое притворство, Чарльз. Что вам здесь нужно? — спрашиваю я, собрав остатки своих сил. Нужно выглядеть твёрдой и не подаваться на его уловки.
— Мне нравится ваша деловая жилка. Я тоже не люблю ходить вокруг да около. Я так полагаю, что ваш отец рассказал вам о нашей договорённости?
Он отодвигает пластиковый стул и садится на него при этом, не прекращая смотреть на меня. Я обхожу его и встаю за свою стойку. Когда между нами есть какое-то препятствие, я чувствую себя немного спокойней.
— Сказал, но я должна вас разочаровать. Я в этом участвовать не собираюсь. Я не какой-то предмет интерьера, который можно обменять или продать. И я не позволю никому так о себе думать. Вы можете засунуть свою договорённость в свою лощёную задницу.
— Какие резкие слова вылетают из такого милого ротика. Как бы вам не пожалеть потом о сказанном, — пренебрежительно отвечает он. Он смотрит на меня, как на малое неумелое дитя и это злит меня ещё больше. Чарльз улыбается, самодовольно, даже ехидно, и мне хочется стереть эту мерзкую улыбочку с его противного лица.
— Вам лучше уйти, — процеживаю я сквозь зубы. Руками я сжимаю края столешницы и боюсь, что не смогу сдерживать себя ещё дольше. Мне хочется врезать ему, а потом ещё раз и ещё, пока его физиономия не превратится в кровавое месиво. Может быть, тогда он поймёт, что нужно отступить.
Но когда он встаёт и направляется ко мне, всё моё тело прошибает холодный пот. Я сглатываю, от увиденного в его глазах. Кажется, что это кубики льда, холодные, острые не знающие пощады. Его лицо напрягается, становится угловатым, хищным. Он в одно мгновение оказывается рядом со мной. Запах его парфюма, горький и удушающий, окутывает меня и словно сковывает по рукам и ногам.
— Насколько я знаю, эта галерея не так давно принадлежала вашей матери, ведь так? — спрашивает он, оглядывая помещение.
— Вас это не касается, — отвечаю я, пытаясь отойти от него подальше. Но внезапно его рука оказывается на моей. Он сжимает моё предплечье, вонзая в меня ядовитый взгляд.
— Она ведь умерла, так? — продолжает он. — Попала в аварию, кажется.