Вы спросите, с чего бы Викториану хотеть защищать меня? Я все еще не знаю ответа. Между нами существует связь, живая и ощутимая, и он знает об этом так же хорошо, как и я. Думаю, это выходит за рамки нашей общей ДНК. Они с Валерианом укусили меня и ввели свои токсины, соединив меня с ними обоими. Это дало мне силы. Благодаря их редкой вампирской крови, я еще более непредсказуема, чем обычный человек с силами стригоя. Не просите меня объяснять что-либо еще. Все, что я знаю, это то, что теперь у меня есть сумасшедшие сверхчеловеческие способности, которые, по словам Причера, моего суррогатного дедушки, со временем разовьются.
— Как ты купил Ягуар, не говоря уже о том, чтобы научиться водить? — с любопытством спрашиваю я.
— Я сам научился. На самом деле, ничего особенного. Что касается машины, я заполучил ее тем же способом, которым заставил тебя сидеть так вежливо и смирно, — отвечает он. — Сила внушения.
Я смотрю на него.
— Ты украл его.
Викториан вздыхает и кивает.
— Я украл его.
Несколько мгновений проходит в молчании. Я пытаюсь дотянуться рукой до дверной ручки. Я собираю все свои силы, что меня трясет внутри, но это бесполезно. Все еще парализована. Мне приходит в голову мысль, что Викториан мог бы полностью воспользоваться моим неподвижным состоянием. Он мог бы прикоснуться ко мне, изнасиловать меня. Нет, подождите-ка. Он обладает силой внушения. Он мог бы заставить меня захотеть заняться с ним безумно противным сексом, и я бы это сделала. Он мог бы даже выпить мою кровь. И все же он этого не делает. Почему? Почему он забирает меня отсюда? И, что более важно, куда? Я уже задавала ему этот вопрос, и он просто сказал:
— Когда придет время, я тебе все расскажу. — Эти и другие вопросы не дают мне покоя, когда я начинаю уставать. Мир исчезает, когда я закрываю глаза. Некоторое время я отдыхаю. Засыпая, я чувствую, как Виктория убирает волосы с моего лица.
Не знаю, как долго сплю, прежде чем меня посещают видения, но они захватывают меня так же легко, как контроль сознания Викториана. С закрытыми глазами я лежу без сна, снова представляя жуткую кровавую бойню, которую мы оставили позади несколько часов назад в Туннеле № 9. Сильный толчок заставляет мои чувства прийти в норму, и в своем сновидческом состоянии я погружаюсь ровно настолько, чтобы вернуться в то ужасное место. Сразу после того, как я погружаюсь в сон, слышу «24» Джема, слабо доносящуюся из стереосистемы Викториана.
Вскоре музыка переходит в мой сон, тело, кажется, парит, и я знаю, что теперь музыка звучит из системы объемного звучания в Туннеле № 9. Она проникает в туманную комнату, заполненную людьми. Они танцуют, двигаясь под музыку, соблазнительно прижимаясь друг к другу. Невидимая, я оглядываюсь по сторонам. Большинство из них под кайфом. Некоторые просто помешанные на сексе, двадцатилетние парни с гормональными изменениями, которые пытаются с кем-то переспать. Другие веселятся, пьют. На всех ведется охота. Я не более чем невидимый смотритель. Наблюдатель.
Первая капля крови проливается, когда новорожденный нападает на человека. Новорожденные — отвратительные, неуправляемые вампиры с ненасытным аппетитом. У них нет навыков принятия решений и нулевой самоконтроль. Я непроизвольно вдыхаю этот запах. Ощущаю его вкус на языке. Я даже облизываю губы. Музыку перекрывает крик, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть обладателя первой капли крови. Не такой уж молодой парень, лет тридцати. Бледная кожа, подведенные черным глаза. Это все, что я успеваю заметить, потому что его голова теперь буквально держится на лоскуте кожи сбоку от шеи. Он просто стоит, пошатываясь, живой, но неживой, его тело в шоке после того, как новорожденный перегрыз его горло, спинной мозг и кости, чтобы добраться до артерии. Вот в чем особенность новорожденных. Неопытные. Голодные. Чертовски грязные. Они еще не научились попадать прямо в сердце.
Тогда начинается настоящий ад; новорожденные пробиваются сквозь толпу гуляющих. Люди сначала пытаются драться. Проливается еще больше крови. Новорожденные набрасываются на своих жертв. Тяжелый металлический запах повисает в воздухе, как туман, густой от страха и голода. Люди кричат, бегут. Здесь так много крови; артериальные брызги на стенах, на людях, собираются на полу. Глубоко внутри острая боль застает меня врасплох. Я чувствую, как внутри становится тепло, а затем обжигающе жарко. Это ощущение пронизывает меня изнутри, спускается по рукам до кончиков пальцев, по торсу, ногам… до пальцев ног. Оно цепляет меня. Это жажда. Она так жестока, так порочна, что я вскрикиваю.