Книгу я нашла в маминой библиотеке. Томик был немного потрепанный, но зато с крупными буквами и даже иллюстрациями внутри.
Я удобно устроилась в кресле, обложилась подушками и пледом. Сделала себе огромную кружку горячего шоколада. Температуры не было, но меня все равно знобило. Наверное, от погоды, что творилась за окном. Мокрый снег ложился на асфальт и таял. Выходить из дома не было настроения.
Я так сильно погрузилась в книгу. Меня захватили события, что развивались внутри текста, что не заметила, как часы показали шесть вечера. И я бы так и не вынырнула из сказки, если бы не звонок в дверь.
Гулкая трель напугала меня. Я немного подскочила в кресле. Илья ушел несколько часов назад, оставив после себя большую часть торта в холодильнике, немытую чашку в раковине и осадок в моей душе. Но послевкусие встречи не было горьким, но и сладким его было трудно назвать.
Я медленно шла к двери. Не хотелось никого сейчас видеть. Я погрузилась в историю, которая смогла меня отвлечь от переживаний, а теперь меня снова насильно заставляют вернуться в реальность, где не было ничего хорошего.
Открыв дверь, я увидела море. Оно было живым, немного взволнованным, но таким теплым, что хотелось упасть в него и раствориться, как сахар в воде.
– Добрый вечер, – Кай улыбнулся и поправил воротник на куртке, – ты куда пропала, не смог разыскать тебя в институте?
– Знаешь, я с удовольствием проводила время. Отдыхала в психушке, наслаждалась там покоем и уютом.
– Я знаю, – виновато ответил он. – Просто не знал, как начать разговор. А мне очень хотелось тебя увидеть. Последний раз мы разговаривали, когда…
Он резко замолчал и опустил глаза.
– Когда умерла Лиана. Давай называть вещи своими именами. Они заслужили, чтобы о них говорили вслух.
Он медленно поднял голову, затем кротко посмотрел на меня. Горечь отразилась во взгляде. Он не хотел, боялся, но у него не вышло. Он сделал больно, хотя боль – это самое малое, что меня сейчас волновало.
– Что же мы стоим на пороге, тем более в такую погоду. Проходи.
Я пригласила Кая вовнутрь. Он осторожностью, словно зверек, на которого охотится волк, вошел в дом. Стянул с себя куртку, расстегнул сапоги и сел на пол.
– Я, конечно, понимаю, что ты стесняешься, но мой диван ни насколько не хуже пола.
Парень улыбнулся. Я присела рядом. Он нервно теребил в руках край своей кофты. Хотел что-то сказать, но то ли не знал, как начать, то ли боялся, что его слова смогут мены покалечить.
– Лиза, – Кай говорил глухо и практически шепотом, – я понимаю, как тебе сейчас сложно, больно и просто дерьмово. Поверь, я говорю об этом, потому что сам прочувствовал такое, даже хуже. Но если ты будешь постоянно винить себя в смерти Лианы, будешь ходить, как тень и сидеть дома, думая, что одиночество – лучшая терапия, то ты глубоко заблуждаешься. Пойми, могила – это место для одного, двоим туда уже не поместиться. Я уверен, Лиана хотела бы, чтобы ты больше улыбалась, чаще гуляла и просто жила за вас двоих. Пойми, ты должна тянуться к солнцу, а не отворачивается от него, когда оно улыбается тебе с небес. Жизнь и так стала в последнее время похожа на ад, зачем же поджигаться себя самой.
Он перевел дыхание. Его слова заставили внутри меня что-то зашевелиться. Наверное, это червяк, который все это время грыз мое сердца, начал подыхать.
– Поэтому, – продолжил человек, в глазах которого бушевало море, – я решил взяться за тебя, иначе, ты закопаешь себя без лопаты. Приглашаю тебя завтра со мной на гонки, которые устраивают мои друзья. Я заеду за тобой в семь вечера. Я пойму, если ты захочешь остаться дома, но знай, мое сердце будет ранено, а душа будет сильно тосковать из-за того, что я не смог помочь тебе.
С этими словами он поднялся с пола, натянул куртку, сапоги.
– Не горюй. Ведь твой мир еще не рассыпался пеплом, значит не все потеряно.