Его тело обмякло. Стало неподвижным. Он ничего не чувствовал: ни холода, ни сна, ни боли. Только запах дождя, мокрой дороги и оглушительный крик, который, увы, не принадлежал ему.
***
Парень в кожанке выбежал из двухэтажного дома. Выругался и сплюнул прямо на дорожку из красного кирпича. Оглянулся, надеялся, что вслед за ним выйдет кто-то, попытается его остановить, захочет поговорить. Но двери были неподвижны. Шагов не слышалось.
Парень снова выругался и направился вдоль аллеи идеально подстриженных кустов роз. Грязные ботинки оставляли следы на все той же дорожке из красного кирпича. Красивый, даже можно сказать роскошный, дом оставался позади.
Слишком много грязи было вылито там внутри, слишком много боли было нанесено там, слишком много предательств пришлось там ощутить. И слишком мало слов сказали жильцы этого дома друг другу. За красивым фасадом, безмолвными окнами и высокими воротами роскоши прятались гнилые, никчемные и бессовестные люди. Именно это сказал своим родителям Николай Бражников. Но они его не поняли, не выслушали, ни смогли и не захотели принять и ощутить его тоску.
Он был чужд им, чужд каждой клеточкой тела. Здесь его не понимали, зато он точно знал, где его поймут, и кто его поймет.
Он мчал по мокрой дороге, которая петляла, делая крутые повороты. Но ничего не пугало человека, которому было больно, невыносимо больно.
Ночной клуб «Степной койот» принял его, как родного. Да Николай и был ему почти родным. В этом душном, полном разврата и грязи помещении Бражников проводил двадцать часов в сутки, а остальные четыре на съемной квартире, пытаясь отоспаться.
Парень знал здесь каждый закуток, каждую трещинку на кафеле. Это место он называл домом. А то место, где родился, где провел свое детство, полное одиночества и глупых сказок, которые ему рассказывала няня, он называл адом.
Подошел к барной стойке, заказал водку. Затем еще и еще. Напился так, что превратился в зомби – ни чувств, ни разума, только градус в теле. Пошел танцевать. Пьяный, хорошо одетый, при деньгах – такого легко окрутить. Так и получилось. Ее звали Мила, так она представилась Николаю. Предложила уединиться. Он был не против, после ссоры с родителями, всей этой нервотрепки Мила была хорошим средством для релакса.
Поднялись наверх. Николай оплатил комнату. Все прошла, как-то быстро. Он даже ничего не почувствовал, вырубился сразу. Видать реально много выпил. Проваливаясь в сон, решил, что в следующий раз будет пить меньше, или вообще не пить. Но тогда, как заглушить обиду и тоску, если вообще не пить?
С этими мыслями Бражников провалился в объятия морфея, а девушка, которая представилась Мило, собрала аккуратно вещи, достала из кармана Николая бумажник, вытащила, сколько она посчитала нужным, денег и ушла, захлопнув за собой дверь.
Бражников с детства ни в чем не нуждался. Денег в семье было предостаточно. Даже больше, чем можно было желать. Но именно роскошное финансовое положение делали жизнь маленького Коли невыносимой.
Папу он не видел целыми днями. Он служил, был большим начальником. А мама, спустя девять месяцев после рождения сына, упорхнула к подругам, стала проводить все время в магазинах, ресторанах, а Колю она спихнула няне, которая, как полоумная, твердила всегда, что ребенок должен быть чист от грязных помыслов. Но при этом сама она курила, ругалась по телефону со своим мужем бранными словами, и парень даже был уверен, что няня хорошо выпивала в веселой компании. Но при этом за любой мелкий проступок, будь то уроненная нечаянно вилка со стола, или разбитая тарелка, женщина наказывала Николая строго.
Сначала ставила в угол, а потом, когда Коля вырос и стал ходить в школу, няня заставляла сидеть его в своей комнате и переписывать учебник в тетрадь.
Когда Николай начинал злиться и ругаться с няней, она говорила ему:
– Ты баловниц судьбы. У тебя все есть: игрушки, дорогая одежда, еда, в то время как дети где-то голодают и замерзают. Ты просто эгоистическая сволочь. Ребенок должен быть чист от грязных помыслов. Именно поэтому ты будешь сидеть в своей комнате и переписывать учебники в тетрадь. Только так ты сможешь отвлечься от грязных мыслей.
Николаю всегда казалось, что его няня немного чокнутая женщина, которая каким-то непонятным образом устроилась на работу к его родителям. Просто маме было все равно на своего ребенка, и так же ей было все равно, кто будет заниматься его воспитанием. Кто угодно, но только не она.