– Да, мы в том месте, где вечер любит собирать своих слуг. Это место его силы, его боли, место, откуда все началось, и я, надеюсь, все и закончится. Это пристанище тумана, моя милая, девочка.
От этих слов голова кружилась. Сердце работало в бешеном ритме, заставляя меня часто дышать.
– Здесь могут находиться только те, кто еще не ушел за туман, но и в их груди не бьется сердце. Здесь могут находиться такие, как мы. Мертвые, которые получили второй шанс. Но я бы от него отказалась, но поздно что-то менять.
Женщина кинула взгляд, наполненный неподдельной тоски, в сторону ворот кладбища. Она сожалела о чем-то, прошлое, явно, было для нее больной темой.
– Ты теперь манящая, – простонала Алена, – не скажу, что рада за тебя и поздравляю, но, тем не менее, ничего уже не поделаешь. Вечер своих решений не меняет.
– Стоп! – закричала я, понимаю, что походу схожу с ума. – Какая манящая? Какой вечер? Вы, что сбежали из психушки!
– О, моя дорогая!
– Я не ваша дорогая, не называйте меня так!
Женщина лишь издала странный, клокочущий звук, напоминающий смешок.
– Тебе все это кажется бредом, не удивительно. Но тебе, можно сказать, в какой-то мере повезло. Вечер разрешил мне, прежде чем я уйду по ту сторону тумана, рассказать о твоем предназначении, манящая, – слова больно били меня по лицу, причиняя ужасные муки. – Мне такой привилегии не было дано. За мной сразу пришли поводыри.
Все происходящее больше походило на бред сумасшедшей, но внутри я понимала, что каждое ее слово, сказанное в тумане, чистая правда.
– Ответьте мне на вопрос, это вечер убил Лиану? – голос дрожал. Я была на грани истерики.
– Не совсем все так, – женщина присела на ажурную лавочку, – вечер забрал душу, того человека, что ничего не держит на этом свете. Поводыри, по приказу вечера, провели жертву сквозь туман, который призвал Вой. А повинна в смерти твоей подруги, моя дорогая, манящая.
Смысл сказанного долго оседал в голове. Резануло, так резануло. Как по живому.
– Значит, вы убили мою подругу! – я была готова кинуться на женщину, крепко сжать ее шею ладонями и душить, пока последние вздохи не покинут ее.
– Не угадала, – засмеялась Алена. – Легче всего перевалить свою вину на чужие плечи. Я была манящей и оставалась ей до того момента, как вечер не выбрал тебя, то есть, до того как ты умерла. Но приманивать смерть я закончила, когда проиграла бой. Так что, все свежие смерти на твоей совести. Кровь твоей подруги на твоих руках.
Дальше я не слышала ничего. Сказанные слова эхом отдавались в моей голове, по которой кто-то бил молотом. Виски пульсировали, глаза жгло, а внутри все леденело. Хотелось одновременно кричать и рыдать.
– Ну, не стоит убиваться! – женщина была спокойна. Она так и сидела на лавочке, передирая руками маленькие бусинки на своем браслете. – Твоя подруга сама хотела этого, иначе б ты не смогла приманить ее смерть. Ты, как магнит, собираешь пылинки чужой боли, накапливаешь их в себе, чтобы потом обрушить настоящие горе на тех, кто отказался от жизни в этом мире.
– Я вам не верю, вы мне лжете. Вы все сумасшедшие!
Мой голос унесся вдаль, в туман.
– Тогда ты тоже сумасшедшая, раз видишь все это, – Алена обвела руками вокруг себе. – Не надо, ты же прекрасно знаешь, что Вой существует, сама слышала. А твоя подруга и та девица, что умерла вчера, сами просили о смерти. Вой против воли никого не берет. За исключением личных счетов.
Она поморщилась, затем аккуратно дотронулась до моей руки. Холод ее пальцев обжег мою кожу.
– Присядь, разговор будет тяжелым и мучительным. То, что хочешь ты, больше никому не нужно. Теперь ты будешь желать того же, чего жаждет вечер. А он мечтает только об одном – покое. Игра началась. И теперь только тебе решать, как она закончиться. Но от твоего выбора будут зависеть жизни многих.
– Но ведь я не соглашалась играть ни в какую игру! Никто не спросил меня.
– Игра начинается сразу после того, как вечер забирает три жертвы. Это его правила, а хочешь ты или не хочешь – никому не важно. Три души ушли по ту сторону тумана. Теперь начнется волна страха. Я называла ее эпидемией. Ведь лекарства от нее нет, с ней никто не сталкивался, а если такие и были, то они попросту ничего не помнили.